– Пропустите меня! Пропустите!
Какой-то мужичок попытался ее удержать: мол, поезд уже едет. Анастасия, с виду воспитанная барышня, так его огрела, что мужичок отлетел, выпучив глаза. А она расталкивала народ локтями, телом, ногами, пробираясь к выходу. И прорвалась. На подножке сидели двое мужиков, свесив ноги, и курили. Анастасия схватилась за железные поручни, перегнулась через мужиков и закричала, что было сил:
– Николка! Николай! Коля!
Он услышал. Лошадь его сорвалась с места, как вихрь подлетела к идущему поезду. Анастасия плакала, потому что поздно, с поезда не сойти – проехали перрон. Стрижак подогнал лошадь очень близко к вагону, скакал на одной скорости с поездом, крикнул:
– Настя! Прыгай!
А мужики и не думали отодвинуться, раскрыв рты смотрели то на всадника, то на барышню. И чертов поезд ехал все быстрее. Анастасия пнула одного в спину коленом:
– Пусти, скотина!
– Полоумная! – взревел мужик, едва не выпав.
Она не решалась сделать шаг, между поездом и Стрижаком было все же большое расстояние и высоко. Но за спиной ужасные люди…
– Прыгай! Я поймаю! – заорал Стрижак, протягивая к ней руки.
Больше не раздумывая, Анастасия стала на ноги мужиков и прыгнула к Стрижаку, закрыв глаза.
Это был прыжок, отсекавший прошлую жизнь. Да и что там было ценного? Скука, однообразие, дни, похожие друг на друга, потому что все было спланировано еще до рождения Анастасии. Она бы прожила ту жизнь, как проживали предки, и даже не попыталась бы ничего изменить. Но налетел ураган, разгромил все, оставив руины, которые невозможно восстановить. Значит, нужно идти вперед. Но не одной.
Стрижак действительно ее поймал. Сначала она повисла, схватившись за плечи Николки, затем он рывком усадил ее перед собой. Вслед неслись ругательства, свист и хохот. Но все это было уже позади. Анастасия смеялась и плакала, прижимаясь к Стрижаку. Он развернул коня и отъехал от поезда. А потом долго целовал ее лицо.
– Переломил я тебя, Настя, переломил, – торжествовал Николка.
– Коленька, прости меня, – бормотала она. – Я дура… прости…
Обратно ехали, не торопясь. Анастасия сидела впереди Николки, она улыбалась, потому что в душе разом наступили мир и покой. Когда рука Николки сжимала ее за плечи, поднимала голову, и тогда долгий поцелуй останавливал сердце.
Лошадь Анастасии Левка вел в поводу, ехал сзади. Когда достаточно углубились в лес, конь под Левкой захрапел, дернулся.
– Погодь, атаман, – крикнул Левка, слез с лошади, осмотрелся, затем сделал несколько шагов и внезапно остановился. Поправил папаху, глядя в ложбину между небольшими елками. – Николка, подь сюды. А ты, барышня, не ходи, не надо.
Николка спрыгнул на землю, подошел к нему. Анастасия видела только спины мужчин. Заинтересовалась – что их там так привлекло – и тоже спрыгнула с лошади. Подбежала и ахнула, прикрыв рот ладонью. Николка схватил ее за плечи, прижал к себе.
В ложбине лежало несколько трупов, наскоро присыпанных талым снегом. Это были люди Стрижака и Кочуры. Те, которых ранеными привезли в лес, в стан Стрижака, после боя с махновцами. Тогда они были живы и умереть разом не могли.
– Как енто понимать? – произнес Левка.
А что мог ответить Николка? Он спустился вниз, осмотрел трупы. Поднявшись назад, поставил руки на бедра, некоторое время находился в раздумье.
– Их застрелили, – сообщил он Левке.
– Как?! – широко распахнула глаза Анастасия.
– О находке в лагере ни слова, – сказал Николка. – Поглядим, что будет.
– Коленька, мне страшно, – пролепетала Анастасия. – Ты связался с очень плохими людьми. Может, уйдем от них?
– Куда? – возразил он. – Вот вырвемся из котла… там видно будет. Не бойся, Настенька, им ведь тоже нужны люди. Прорываться придется, а людей без того мало. Левка, ты потихоньку вызнай, кто приказал порешить хлопцев.
– Вызнаю, – пообещал тот.
Дальнейшую дорогу ехали молча.
Мартын Кочура встретил их первый:
– Куды ездили?
– Да так, гуляли, – отговорился Николка, глядя, как к ним походкой вразвалочку приближаются двое людей Кочуры. – Раненые как?
– Хлопцы отвезли раненых в деревню, – доложил Мартын. – Нам они обуза, а в деревне их на ноги поставят.
– Добро, – криво улыбнулся Николка, затем скользнул глазами по Остапу и Гавриле, которые ухмыльнулись с чувством превосходства, что заметил Стрижак.
– Вона какую кралю фильдеперсовую ты заимел, – глядя вслед Анастасии, удалявшейся к землянке, прокурлыкал Мартын. Пожирали ее глазами и Остап с Гаврилой. – Хороша. Тока тоща, подержаться не за что.
– Сойдет, – отмахнулся Николка.
– Да! – вспомнил Мартын. – Коробку открыл?
– Не-а, – соврал Стрижак.
– Все ж положь на место, шоб не потерялася.
– Когда делить будем?
– Я вот чего думаю, Николка… – Мартын приобнял его за плечи и доверительно зашептал: – Покуда делить не станем, пущай все в одном мешке лежит. Сколько нас дойдет – неизвестно, так? Прибудем на место, так и разделим меж тех, кто останется, а?
– Добро, – и на этот раз согласился Николка.
Численный перевес был на стороне Мартына, и Стрижак вынужденно соглашался.
В поход решено было отправиться через день. Николка пришел в землянку, достал из футляра колье и застегнул на шее Анастасии со словами:
– Пущай на тебе будет. Не сымай его никогда. – В футляр кинул золотую цепочку с подвеской, позже бросил в мешок с золотом. А еще Анастасии дал сверток, сказал: – Переоденься, Настя. Твоя одежа не наша, а эта в самый раз будет.
Она надела широкую крестьянскую юбку темного цвета, блузу и телогрею. Одежда болталась на фигуре, потому что была сильно велика, к тому же и не нравилась Анастасии. Она расстроилась – не привыкла одеваться кое-как.
– Ничего, ничего, Настя, – повязывая ей на голову платок, чтоб тот закрывал лоб и обматывал шею, уговаривал Николка. – Так-то лучше, меньше на тебя заглядываться будут. А отсюдова нам край как надо выбраться…
8
Вечером Вера Антоновна сложила бухгалтерские бумаги стопкой, пересчитала листы, затем положила их в папку. Документы были в порядке, но она скрупулезно просмотрела их два раза, боясь неточностей со стороны бухгалтера. На предпринимательском поприще всякое случается, посему Вера Антоновна предпочитала лично проверить документы и исключить недоразумения, чем платить штрафы и взятки. Положив папку в сейф, ответила на стук:
– Войдите!
– Вера Антоновна! – начала на высоких нотах краснощекая повариха, разведя в знак возмущения руками и вытаращив глаза. – Эта чертова Ева опять не пришла! Я мыть полы не буду, у меня своя квалификация…
