– Держи свои сигареты.
Они сидели у могил долго, разговаривали. Ксения Николаевна выпила немного, помянув родных, закурила. Она заметно повеселела. Да и отчего ж не веселиться? Зять стал как мышка-норушка: придет домой и к себе в спальню – юрк! Никаких разговоров о доме престарелых не заводит, не донимает и Софийку. А вчера сказал, что они с Ариадной переезжают в квартиру, которую он купил на днях. И когда София отказалась жить с ними, он не возражал, а напротив – обрадовался. В общем, мир полон чудес.
Возвращаясь по той же аллее, Ксения Николаевна вдруг остановилась, заглянула внучке в лицо и загадочно произнесла:
– Когда я умру, обязательно вспори подкладку в моем ридикюле. Дорогая, не забудь, это очень важно. Обещаешь?
– Ба, – в глазах Софийки обозначилась паника, – ты пугаешь меня! Я не хочу, чтоб ты умирала. Никогда больше не говори таких слов, никогда!
– А я и не умру, – заверила Ксения Николаевна. – Я перейду в другое измерение, как говорят. М-да… другое измерение… полагаю, оно есть. Но когда-то я проверю это лично… Не вешай нос, дорогая. Мы живы, вот что главное.
Поздно вечером, оставшись одна, Ксения Николаевна написала короткое письмо, зашила его под подкладку в ридикюль и с чувством выполненного долга улеглась спать. В открытое окно врывалась весенняя свежесть, запахи распустившихся цветов. Как прекрасна жизнь! Она заснула, улыбаясь, полная уверенности, что завтрашний день проживет счастливо. А в письме Ксения Николаевна написала:
«Ангел мой, ты читаешь это письмо, значит, меня нет. Но я есть, просто меня не видно, поэтому не плачь. Я всегда буду с тобой, правда, невидимая. Софийка, ты найдешь ЕГО в могиле моей матери. Ты поняла, о чем я? Надеюсь, поняла. Я закопала ЕГО у креста на глубину примерно пятидесяти сантиметров, может, больше. Но помни, родная, будь с ним осторожна. Твоя Ба».
