Однако и стремителен же был этот вихрь! Голова все еще
кружится, в глазах будто смерклось. Блаженное, бесподобное, неописуемое
ощущение!
– С того и взяла, – высокомерно ответила Алёна, – что я
отлично знаю настоящего Григория Орлова. Нарцисс просто-напросто назвался его
именем. Не верите? Но вы же знаете адрес, по которому он живет. Можно пойти и
встретиться с подлинным Григорием. Почему бы и нет? Вы же не поленились сходить
туда и бросить в его почтовый ящик свое письмо.
Носачев отшатнулся.
Ага! Так тебе, мерзавец!
– Как видите, я и про письмо знаю, – с чувством глубокого
удовлетворения усмехнулась Алёна. – Так что… похоже, ваш товар морально
устарел. Мне просто не за что вам платить, да? Вопросов к вам у меня больше
нет.
Она врала. Вопросы были – один во всяком случае. Вопрос этот
был такой: «Вы подслушали наш разговор с Игорем или он вам сам разболтал?» Но
Алёна скорее умерла бы, чем спросила об этом.
Носачев стоял, склонив голову, и потел. Вид у него был
совершенно убитый. И внезапно Алёне стало его жаль. Ну не виноват же он, в
самом деле, если у него железы внутренней секреции так интенсивно работают!
– Вам что, очень деньги нужны? – спросила почти
сочувственно.
Носачев угрюмо кивнул:
– Ну да. Я тут одной сволочи машину зацепил, вроде совсем
чуть-чуть, а он триста долларов за покраску требует.
«Всего триста? Так какого же черта ты хотел взять с Нарцисса
аж десять тысяч?! И еще с меня сотню! Возмечтал разом уладить все житейские
проблемы? Забыл, что жадность фраера сгубила?»
– Иномарку зацепили, что ли?
– Неужели! – даже не проговорил, а тоскливо провыл Усачев на
нижегородский манер.
– Кстати об иномарках! – внезапно вспомнила Алёна. – Вы в
своем письме написали, что машина того мужика, в которого стрелял Нарцисс,
пропала. А куда? Не вы, часом, ее угнали?
Он вскинул голову. Маленькие глаза словно еще сильнее
сжались, провалились внутрь головы и выглядывали оттуда будто украдкой. Видно
было, что он совершенно подавлен Алёниной догадливостью.
– Не я, честное слово… – Он тяжело сглотнул. – Была такая
мысль, я даже вернулся, когда Гриню… то есть этого, ну, Нарцисса, снова в
«Барбарис» привез. Но машины уже не нашел! Я во двор заглянул – там «Скорая»
стояла и милиция была: значит, мужик этот сам не смог бы свою машину отогнать.
Но ее не было на месте.
– А Нарцисс имел возможность ее отогнать, как по-вашему? –
осторожно спросила Алёна.
Носачев подумал.
– Да навряд ли, – признал наконец он с явной неохотой. –
Жанна Сергеевна его сразу на сцену выгнала, еще так ругалась, что мы
задержались! Я успел смотаться к тому двору раньше, чем он закончил выступать…
но уже ничего… – Он снова повесил голову, по-видимому, совершенно раздавленный
своим поражением.
– Слушайте, а ведь вы рисковый человек! – протянула Алёна,
глядя на него чуть ли не с уважением. – Если это и правда Нарцисс стрелял… он
же вполне мог и вас прикончить. Кино такое было: «Свидетелей не будет», не
смотрели, случайно? Вы, конечно, написали, что обезопасились… А вы в самом деле
знакомы со Львом Муравьевым?
– А кто такой Лев Муравьев? – спросил Носачев, и лицо его на
миг сделалось простодушным до тошноты.
Батюшки мои… ну до чего хитрый, а? Сам себя одурачил!
– Не знаете? Уверены?
– Да что вы мне лапшу на уши вешаете?! – внезапно возмутился
Носачев. – То Орлов неправильный, то еще Муравьева какого-то припутали!
Ишь глазки-то как заблестели, а? Решил, что наступление –
лучший способ обороны? Ну, рановато ты приободрился. Смирно стоять!
– Чтоб вы знали, – с приторной любезностью осведомила его
Алёна, – Лев Муравьев – это тот самый начальник следственного отдела городского
УВД, с помощью которого вы и собирались обеспечить себе тылы.
– Чего? – растерянно спросил Носачев, зачем-то отряхивая
сзади свои брюки.
Алёна только фыркнула пренебрежительно:
– Что, и это блеф?
– Чего? – снова спросил Носачев, глядя жалкими глазами.
Нет, больше она ничего не собирается ему пояснять, разрази
ее гром!
– Откуда ж вы этого начальника УВД выкопали, скажите на
милость? – задумчиво пробормотала она. – Так-так… попробуем порассуждать… когда
вы вернулись за машиной Влада…
– Кого? – проблеял Носачев.
Алёна задумчиво поглядела в небеса. Небо ясное, ни облачка,
грому просто неоткуда взяться, так что можно рискнуть и нарушить клятву,
кое-что все-таки пояснив, а то бедняга Носачев сейчас вовсе скончается от
изумления. А он ей еще может пригодиться, так что пусть пока поживет…
– Влад Суриков по прозвищу Бультерьер – это тот человек, в
которого стрелял Нарцисс. Такие мелочи надо знать, коли уж взялись
шантажировать! Итак, вы вернулись посмотреть, нельзя ли увести его машину, да?
Или просто пошарить в кабине, снять, что можно снять, стащить, что можно
стащить? Поживиться, короче. Но сначала заглянули во двор – очевидно, как раз в
ту минуту, когда Лев сказал приехавшим оперативникам, что он – начальник
следственного отдела УВД…
– Да что ж это такое?! – возопил Николай Носачев, глядя на
нее чуть ли не со слезами на своих маленьких испуганных глазах. – Куда ни кинь,
вы про всё знаете! Да что это такое, а?!
«То-то же, чучело! – пренебрежительно поглядела на него
Алёна. – Думать надо было, прежде чем связываться с «Достоевским»! Да разве
понять тебе, мелкому щипачу, что такое – внезапное озарение, что такое – удар
вдохновения? В жизни ты этого кайфа не испытывал и не испытаешь никогда,
понял?»
Очень хотелось сказать Носачеву что-нибудь в этом роде,
окончательно пригвоздить его, размазать, однако Алёна сдержалась.
– Это не совсем так, – промолвила она с самой скромной
миной, на какую только была способна. – Я знаю многое, но далеко не все.
Например, мне неизвестно, почему Нарцисс стрелял во Влада Сурикова. А очень
хотелось бы знать это, не скрою. И я готова заплатить тому, кто предоставит мне
такую информацию.
Слезки на белесых ресничках Носачева мигом высохли.
– Сколько заплатите? – тихо спросил он.
– Ну… пятьдесят долларов.
– Сто! – выдохнул Носачев.
– Семьдесят, и ни центом больше, – усмехнулась Алёна.
