– Молодец, сразу просек. В нашей записке – 26-84/ д.123. Это
последние цифры номера телефона банка. Меня как ожгло! Я сразу стал весь список
просматривать. И понял: попал! Попал! Все эти цифры – именно последние четыре
из семизначных номеров – московских телефонных номеров! Вот смотри: 98-02 – это
437-98-02, банк Гагаринский. 45-83 – это 203-45-83, Российский капитал. 98-44 –
229-98-44, Авангард. Что-нибудь понял?
– Пока нет.
– Я ж говорю, пора в отставку… Бери бумагу, пиши в столбик:
Гагаринский
Российский капитал
Авангард
Фундамент-банк… Записал? Теперь читай первые буквы, идиот!
– ГРАФ. ГРАФ… Ну и что? Граф! Граф!
– Конечно! Письмо этого идиота начинается с обычной его
словесной игры, которая нам уже до такой степени мозги зас……, что мы на нее
внимание обращать перестали. Срочная шифрограмма = граф и сор моя ниша . Граф и
сор, сволочь! Он нарочно эту туфту во всех своих письмах гнал, чтобы нас с
толку сбить! И сбил бы, гад, если бы не я. Если бы не я!
– Погоди, погоди… то есть все эти цифры – названия
московских банков?
– Ну да!
– И ты их определил?
– Ну да!!! Значит, слово «граф» у нас уже есть. Дальше 98-12
– это Интерпрогресс, буква И. Я тебе полностью номера телефонов говорить не
буду, это очень долго. 21-37 – Солидарность, 16-60 – Оргбанк, 10-19 – Русский
Депозитный Банк. Что вы-шло?
– Сор!
– Правильно. Поехали дальше: 62-40 – Меритбанк, 42-74 –
О.К.Вавилова, 02-44 – Янус-банк…
– Моя!
– 26-84/д.123 – Новая ЭкономПозиция, 40-50/55-29 –
Инвестсбербанк, 24-10 – Шанс-банк, 35-35 – Альфа-банк!
– Ниша! Ниша!
– Да. Да. Да.
– Не слабо. Ох как не слабо! Ладно, уговорил, подаю в
отставку, гением будешь зваться ты. Но все-таки – какой банк? Он тут нагородил…
сколько? – пятнадцать названий! Это, конечно, сужает круг поисков, но все-таки
их до хренища. А ты говоришь, что знаешь название. Как ты его вычислил?
– Неужели не понимаешь? Это чертов притворщик – ну что он
мог выбрать, что? Конечно, «Янус»! Двуликий Янус!
– Янус… Янус, Янус… А ты знаешь, очень может быть.
– Может быть? Точно! Клянусь тебе! Спорим?
– Всё б ты спорил, всё б ты спорил… Насчет Януса – идея
хорошая, но что-то меня в этом списке цепляет, еще что-то… Гагаринский,
Российский капитал, Авангард, Фундамент-банк, Интерпрогресс, Солидарность,
Оргбанк, Русский Депозитный Банк, Меритбанк, О.К.Вавилова, Янус-банк, Новая
ЭкономПозиция, Инвестсбербанк, Шанс-банк, Альфа-банк… Янус-банк… Подожди!
Посмотри на текст письма. Не на цифры – только на текст:
«В правительство
от пациента Простилкина,
которого все считают сумасшедшим
СРОЧНАЯ ШИФРОГРАММА
(= граф и сор моя ниша)
Срочно должен сообщить, что врачи держат меня здесь
насильно, а я знаю средство спасения маленького мира и возвращения прошлого.
Это не машина времени для всех, но я точно знаю, как вернуть в прошлое одну
женщину.
Надо только набрать этот код и использовать свой последний
шанс.
…Помогите мне, правительство! Люди! Последний шанс спасти
мир от подлецов и врагов!
Рассудок – суд срока. Предатель = дать тел(о). Лечили рабов
– врачи болели
Пациент Простилкин, которого сделали сумасшедшим насильно».
Посмотри внимательно! Тебя тут никакое слово не цепляет?
– Шанс… Слово «шанс» повторяется дважды!
– Точно. Точно! Это банк «Шанс». Не «Янус», а «Шанс»!
– А ты знаешь, похоже. То есть он нас уже вообще считает за
безмозглых идиотов, если откровенно это слово называет, – и думает, что мы не
догадаемся?
– Ну так ведь мы и не догадывались.
– Зато теперь – догадались! Теперь мы знаем банк! Осталось
только…
– Да. Остался только код.
– Код, код… Код!
– Ничего. Я думаю, что код в той бумажке, которую он передал
сам знаешь кому. Недаром же он дважды фактически называл ее имя в письмах.
– Не тяни резину! Доберись до нее!
– Доберусь, не переживай. Доберусь. И до бумажки, и до нее.
* * *
Нет, это был не просто звонок. Это был настоящий трезвон:
кто-то воткнул палец в кнопку и, полное впечатление, не собирался ее отпускать.
Все трое: Алёна, Капа и Костя – переглянулись, как воры,
застигнутые на месте преступления. Потом Костя заметался по комнате – просто
поразительно, как проворно умудрялся передвигаться этот большой, длинноногий и
длиннорукий мужчина! Проворно и совершенно бесшумно.
Спустя мгновение Алёна поняла, что метался Костя не просто
так: он явно выискивал место, куда спрятаться. За кресло, стоящее в углу,
ввинтиться не удалось, как не удалось заползти и под диван: для этого
потребовалось бы сделаться плоским, словно лист бумаги. Большой стол, на
котором стоял компьютер, вроде бы подошел, Костя под него, как принято
выражаться в Нижнем Новгороде, убрался , но было видно, как он там сидит,
скорчившись, а поэтому он проворно выбрался наружу и наконец-то нашел себе
пристанище между книжным шкафом и окном. Это небольшое пространство было
завешено оконной портьерой, и вот под ней-то Костя и скрылся, предварительно
вытеснив оттуда свернутый в трубочку и убранный на лето ковер. Ковер лег
посреди комнаты, а Костя вытянулся за портьерой.
Все это время, пока Костя выискивал себе убежище, Алёна и
Капа молча водили туда-сюда глазами, следя за его передвижениями, а как только
он замер под прикрытием портьеры, женщины уставились друг на друга.
Глаза Капы были полны слез.
– Алёна… Леночка… – пробормотала она, тиская свои маленькие,
тощенькие ручки так, словно непременно хотела отломить их. – Помогите! Помогите
нам! Это за ним пришли, не отдавайте его!
Ее голос был едва слышен за непрекращающимися звонками. Но
когда они прекратились, оказалось, что Капа чуть ли не кричит – истерически,
пронзительно:
– Спасите его!
