— Вы были в аварии? — спросил я у своего нового пациента.
— В какой аварии? — искренне удивился он.
— А вы не были в аварии? — теперь настала моя очередь
удивляться.
— Нет, не был… — протянул оперуполномоченный.
— Я вас правильно понял, вы испытываете тревогу, когда
ведете машину?
— Да, испытываю, — сообщил он без доли сомнения.
— И не были в аварии? — я подумал, может быть, он не
правильно меня понял.
—Нет.
— Но вы боитесь попасть в аварию? — я блеснул «догадкой».
— Нет, аварии не боюсь. С чего вы взяли?
— А чего вы тогда боитесь? — правда, это становилось
интересным.
— Я… ну как вам сказать… — оперуполномоченный смутился.
— Говорите, как есть, там разберемся.
— Ну… в общем… — мялся он, а потом вдруг выпалил:— Я боюсь,
что меня изобьют.
— Изобьют?! — мои брови совершили странный танец,
изогнувшись от состояния изумления к состоянию недоумения.
— Ну… в общем, да, — мой собеседник решился не менять признательных
показаний.
— А почему вас должны избить?
— Ну… понимаете, на дороге подрезают… — казалось, он думает,
что я знаю, о чем идет речь. Он ошибался.
— Подрезают, и что?
— Ну… что. Я потом еду за ним… -И?
— Прижимаю его к обочине…
— Дальше?
— Он выходит из машины…
— Тот, который вас подрезал, а вы его догнали и прижали к
обочине?
— Совершенно верно! А комплекция-то у меня… —
оперуполномоченный замялся. — Я всего 56 килограммов вешу при росте 175! Он
может меня избить…
— А зачем вы его тогда догоняете? — я совершенно запутался.
— Ну, а как? — вспылил мой собеседник. — Это что же
получается? Я — офицер милиции, я работаю сутками, понимаете вы? А эти барыги
меня подрезают!
Да, понять эту логику сразу мне не удалось, хотя, как
оказалось, она была совсем несложной. Молодой человек, напитавшийся
«милицейской» или, я уж не знаю, какой там романтики, разделивший мир на
«наших» и «ненаших» — на «борцов с экономическими преступлениями» и
«экономических преступников», ощутивший свою «униженность и оскорбленность»,
хотел заставить окружающих, в особенности этих «преступников», его «уважать».
Да вот только одна проблема, неувязочка вышла: габаритами он не вышел. Он очень
стесняется своей астенической комплекции (даже в баню из-за этого не ходит —
«неловко перед товарищами таким показываться») и, по сути, драматизировал этот
вопрос. Ничего сверхъестественного в такой комплекции нет, у его психотерапевта
вес даже меньший, но это нисколько его не беспокоит, даже напротив.
Впрочем, возможно, это обстоятельство — астеническая
конституция — не было бы для этого молодого человека столь серьезной проблемой,
если бы в дело не затесалась еще одна, вторая драматизация, а именно:
недовольство собственным положением при явном преувеличении своей социальной
роли, «места под солнцем». Оперуполномоченный полагал, что его статус должен
быть признан всеми, и в особенности теми, с кем он собрался бороться.
Разумеется, рассчитывать на это в высшей степени странно. А вынуждать других
людей уважать себя такими методами — «погонями» и «разборками» — это уже
настоящее безумие.
Конечно, можно самозабвенно гипнотизировать себя таким
образом: «Я санитар общества!», «Я страдаю за общее благо!», «Я великий и
могучий, а вынужден жить на одну зарплату!» Но что это изменит? Не нравится зарплата
— устраивайся на другую работу, где
платят больше, сам, в конце концов, зарабатывай. Хочешь быть
«санитаром» — ну, будь, только не нужно грести всех под одну гребенку, помни о
презумпции невиновности, ведь заповедь «Не навреди» еще никто не отменял.
Хочешь, чтобы тебя уважали, — сделай так, чтобы тебя было за что уважать, а
уважение к «милицейским погонам» в нашем обществе подорвано самими же этими
«погонами». Что на зеркало пенять? Да и кто знает о том, кого он подрезает?!
Это наша общая, российская культура автовождения, как говорится, «ничего
личного».
Итак, молодой человек драматизирует по следующим пунктам:
во-первых, «меня не уважают», «я заслуживаю уважения», «я не потерплю
унижения»; во-вторых, «я выгляжу хилым», «я не произвожу грозного впечатления»,
«я хочу, чтобы все меня боялись». И что получается? Получается, что сам он
садится за руль и начинает бояться, причем самого же себя! Своих собственных
абсолютно бессмысленных, безрассудных и некультурных поступков, которые
порождены его невротическими драматизациями!
Этот пример, быть может, кажется необычным, но все мы имеем
в своем арсенале подобные драматизации. Мы рассматриваем как «трагедию»,
«проблему», «драму» то или иное обстоятельство, а в результате сам подобный
подход к данному обстоятельству и создает «трагедию», «проблему» и «драму»!
Настройтесь на «позитив»
«Вбеде не растеряться — вот главная задача!» — пел барон
Мюнхгаузен в замечательном мультфильме прежних времен. Впрочем, «беда» —
понятие относительное. Мы иногда способны впадать в настоящую депрессию из-за
сущих мелочей, что, конечно, никуда не годится. Жизнь так устроена, что о своей
расточительности ты понимаешь только в момент финансового краха. То, что ты был
когда-то счастлив, осознаешь, лишь переживая тяжелые душевные потрясения. Наше
счастье всегда где-то впереди, в будущем, или где-то позади, в прошлом. И днем
с огнем его не сыскать в настоящем, тогда как это настоящее и есть единственное
место его пребывания.
Народная мудрость гласит: что имеем — не храним, потерявши —
плачем. Воистину так! По этому поводу есть даже психотерапевтический анекдот. Приходит
пациент к психотерапевту и говорит: «Тяжело и мучительно стало мне жить,
доктор!» «Такова жизнь, — отвечает ему врач, — полоса белая, полоса черная».
Через полгода на пороге психотерапевтического кабинета снова появляется этот же
пациент: «Господи, доктор, как вы были правы! Только почему вы не сказали, что
та полоса была белой?!»
Что ж, нужно срочно менять тактику! Продолжать в том же духе
— значит обрекать себя на постоянную тревогу и, в итоге, на хроническую
депрессию. Психика наша устроена в каком-то смысле очень примитивно, она занята
проблемой выживания, постоянно нацелена на поиск потенциальной угрозы и на
попытки от нее предохраниться.,
Получается, что мы по самой природе своей как бы нацелены на
негатив, именно он для нас актуален. А позитивное, напротив, наше внимание к
себе не приковывает. Что ж, если так, придется приковать насильственными
мерами.
Задумаемся о том, что у нас хорошо. Руки, ноги есть? Хорошо!
Глаза видят, уши слышат, сердце стучит? Замечательно! Семья есть, друзья есть, работа
есть (какая-никакая)? Прекрасно! Впрочем, это мы по большому счету, а если еще
и мелочи к этому присовокупить… Вот вы читаете книгу — это возможность получить
информацию. Скажете плохо? Неправда, хорошо. Вот вы сидите сейчас, лежите или
стоите — это что, тоже плохо? Отнюдь! У вас еще сегодня дела есть? Хорошо. Нет
дел, можете отдыхать? Еще лучше! Иными словами, если провести инвентаризацию
всего, что есть в вашей жизни, то получится, что вы просто наисчастливейший
человек! Вы этого не замечаете? В том и беда, что не считаете это существенным?
Что ж, когда отнимется это «несущественное», тогда узнается, что способность
ходить, видеть, слышать и т. п. — это самое существенное, что вообще может у
человека быть. Хотите проверить? Завяжите себе глаза, посидите так с
часок-другой, а потом представьте, что это навсегда…
