Если мы делаем первый шаг на пути примирения, если мы,
вместо того чтобы самоустраняться, напротив, всегда готовы к последовательному
и конструктивному решению возникающих трудностей, то, во-первых, мы выигрываем
время, лишая себя необходимости ждать и мучиться, во-вторых, предложенное нами
решение будет нашим решением, а потому у нас больше возможностей влиять на
ситуацию, и, в-третьих, давая -в долг, мы перестаем быть обязанными, хотя и
накладываем на того, кто принимает данное подношение, некоторую
ответственность. Глупо вести себя так, словно бы нам наплевать на собственную жизнь,
ведь" в этом случае мы ничего не сделаем для своей жизни, и потом незачем
будет винить в этом кого-либо еще. Далее, если мы избавляемся от собственных
требований (претензий и ожиданий), мы перестаем отравлять свою жизнь
собственным раздражением. Какой прок в требованиях (претензиях и ожиданиях),
которые все равно не будут удовлетворены? Никакого проку! Но сколько тягостных
минут, часов, дней, недель и месяцев мы доставим самим себе, находясь в этой
претензии! Мы не только не заслужим к себе уважения, проявляя претенциозность и
гневливость, но и взрастим себе врага в том человеческом существе, вместе с
которым мы надеялись создать свое личное счастье. Помните: если вы хотите,
чтобы вам доверяли, вы должны доказать, что вам можно доверять, если вы хотите,
чтобы вас любили, вы должны доказать, что вас есть за что любить. Но ни
доверия, ни любви нельзя заслужить раздражением, тем более раздражаясь на
человека за то, что он не соответствует нашим претензиям, которые ему, конечно,
кажутся просто нашими «капризами». Каждый из нас стал бы думать подобным
образом, поэтому подобная его оценка нашего раздражения вполне оправданна.
Наконец, нам необычайно важно думать о другом человеке,
заботиться о нем, беспокоиться за него. Обычно мы думаем, что верно обратное, что
счастье — это, когда о тебе думают, заботятся, беспокоятся. И это, надо
признать, величайшее заблуждение! Если реализуется не первый, а второй вариант,
то нам самим постоянно приходится думать о себе, о том, что у нас плохо, где
нам нужна еще помощь, где нас поджидает опасность, в чем состоят наши
затруднения. Иными словами, мы вынуждены постоянно фиксироваться на всех своих
несчастьях. Будете ли вы счастливы, думая без конца о том, как вы несчастны?
Вряд ли.
Но если вы забываете о том, что у вас есть проблемы и
сложности, что вам не все удается и судьба не всегда благосклонна, разве вам не
становится от этого легче? Наши проблемы станут меньше, если мы перестанем о
них думать, если мы забудем о них в своем беспокойстве о тех, кто нам
по-настоящему дорог. Нет, право, когда о тебе заботятся — это настоящая
катастрофа, но, когда ты начинаешь печься о другом, словно бы о себе, тебе
становится легче. А помогая другому, ты делаешь его своим другом, ты строишь
отношения, которые поддержат тебя в трудную минуту, ты, наконец, доказываешь
ему, что ты тот, без кого он не может обойтись, и тогда верность его не будет
наигранной, а станет подлинной. Так что, если ты ищешь верного друга, то
лучшего способа не найти.
В анналы психотерапии уже давно вошла такая история. Одному
человеку довелось побывать и в аду, и в раю. Когда он вернулся оттуда, его
спросили:
— Каким ты увидел ад?
— О, ад был ужасен! — воскликнул этот человек. — Все, кто
находился в нем, сидели за огромным столом напротив друг друга. Этот стол
ломился от яств, но никто из сидящих за этим столом не мог утолить свой
растущий из столетия в столетие голод. Ведь руки этих людей не сгибаются в
локтях, а потому они не способны себя накормить. Глаз видит, да зуб неймет.
— Да, это чудовищно! — воскликнули слушавшие этого человека.
— А что ты увидел в раю?
— В раю?.. — удивился рассказчик. — Да ту же самую картину:
тот же стол с яствами, так же сидят люди…
— Быть может, люди, находящиеся в раю, не испытывают голод?
— предположили вопрошавшие.
— Нет, они испытывают голод, как и все нормальные люди, —
ответил рассказчик.
— Быть может, у этих людей руки сгибались в локтях? —
догадались вопрошавшие.
— Нет, руки у этих людей тоже не сгибались, — разочаровал
вопрошавших рассказчик.
— Но в чем тогда разница? — недоумевали спрашивающие.
— Разница в том, что в раю они кормили друг друга, —
улыбнулся рассказчик.
Беспокоиться о другом человеке — это не напасть и не
наказание. Заботиться о другом — значит избавить себя от мучительного,
разъедающего душу раздражения, это значит забыть о своих проблемах и таким
образом расстаться с ними. Думая о другом, но не о себе, вы доказываете ему,
что он для вас важнее всего на свете, важнее вас самих. И подобный дар не может
остаться невознагражденным. В награду же вы получите искренность, любовь и
преданность любимого вами человека. Можно ли мечтать о большем счастье?
Легче признать ошибку, нежели за нее расплачиваться
Это может показаться странным и неоправданным, но мы должны
доказывать свое чувство, свое расположение, свою честность и свою верность.
Конечно, нам хочется, чтобы нам верили и так, просто потому что мы сами в это
верим. Но примерьте это правило к себе, подумайте, готовы ли вы сами доверять
человеку, просто потому что он требует от нас этого доверия? Вряд ли.
Каждый из нас прожил непростую жизнь, каждого из нас
когда-то обманывали, подводили, предавали. Причем часто это делали самые
близкие люди. Вероятно, они имели на это какие-то основания, быть может, они
считали правильным то, что они делали, но ведь нам от этого не легче. И эти
раны, нанесенные нам исподтишка, когда мы совсем этого не ожидали, дают о себе
знать. Мы помним о том, что такая — неприятная для нас — возможность всегда
существует. Вот почему мы осторожничаем и не доверяем сразу.
Нам надо убедиться в том, что человеку можно верить, мы
должны удостовериться, что за его словами стоит искренняя и полная готовность
следовать сказанному. Чувства — вещь переменчивая, сегодня мы купаемся в
чьей-то любви, а назавтра нас словно бы и не узнают.
Поэтому клятвы, данные чувством, для человека, прожившего
хотя бы и двадцать лет, стоят не слишком дорого. Им хочется верить, но хотеть
верить и верить — это отнюдь не одно и то же. Вот почему мы верим делам и
поступкам, верим человеку, если знаем, что он не оставил нас «в бедности и
болезнях», а не только был с нами «в богатстве и здравии». Неслучайно же клятва
семейного союза включает в себя и то и другое.
Если мы верим себе и своим обещаниям, нам кажется, что и
другой должен им верить. Это досадная ошибка, ведь он не знает того, что мы
чувствуем, он знает только то, что мы смогли до него донести. Но если кто-то
сомневается в искренности наших чувств, это нас сильно ранит, мы готовы
обидеться и обидеть. И то и другое будет ошибкой. Вообще говоря, в отношениях с
близким человеком любые эмоции, кроме радости и заинтересованности, никуда не
годятся и заведомо могут быть признаны ошибочными. Ему можно, конечно, сообщить,
что что-то вас расстраивает или что-то вам неприятно, что-то вас обижает, но
это должно быть сообщением, а не эмоциональным всплеском.
