— Таскаем… — теперь он соглашается со мной без особого
энтузиазма.
— Очень хорошо. Никакие в голову идеи не приходят? — я
просто интересуюсь!
— Тут надо продумать, чтобы как-то все это организовать… —
он задумался.
— Организовать таскание бочек? — теперь я интересуюсь уже с
предвзятостью.
— Да. Ведь не дело же…
— И чем все это, я прошу прощения, отличается от организации
твоих нынешних сотрудников, твоих партнеров и бизнеса в целом? Поменяли
канцтовары на бочки? Шило, так сказать, на мыло?.. А потом, я думаю, надо еще
найти инвесторов, пойти к начальнику вокзала и предложить ему перестроить
подъездные пути. А потом выйти на мэра города Бреста с предложением…
Еще секунду назад он был сконфужен, а теперь стал так
задорно смеяться, что я просто не мог продолжить свою мысль. Почему он смеется?
Потому что теперь ясно, что любимая работа просто превращена в проблему, а на
деле она вовсе таковой не является. Она, и это совершенно очевидно, приносит
ему удовольствие, в противном случае он вряд ли бы желал заняться тем же самым,
поменяв лишь формальную сторону дела. Но, бог мой, это ведь до какого отчаяния
он себя довел, относясь к работе, в которую он, кстати, влюблен, как к работе,
а не как к флирту. Право, если бы он начал флиртовать (что он по прошествии
нашего разговора и сделал), то дело пошло бы иначе.
И оно пошло иначе!
Парадокс любви
«Личная жизнь» — вероятно, понимание этого словосочетания у
разных людей разное. Одним кажется, что под «личной жизнью» подразумевается
семья, другим, напротив, все то, что находится за пределами семьи. Третьи, и
таких немало, думают, что «личная жизнь» — это их переживания по поводу того,
чего у них нет. И первые, и вторые, и третьи правы, потому что «личная жизнь»
каждой отдельно взятой личности — это то, что она сама про это думает. Мы же,
поскольку эта книга предназначена для «широкого круга читателей», введем
собственное определение «личной жизни», чтобы дальше было понятно то, о чем
идет речь.
«Личная жизнь» — понятие очень важное для западной
цивилизации и, к сожалению, абсолютно чуждое нашим соотечественникам, каждому
из нас в отдельности. Для обозначения этого феномена там даже используется
специальный термин — «privacy» (французского происхождения — «приватный»).
Однажды мне довелось давать интервью для знаменитого
американского журнала «TIME». Корреспондент этого журнала Эндрю Мейер,
изумительный, надо признать, знаток русского языка, спросил меня: «А как вы
переведете слово "privacy")» Я ответил, что прямого перевода этого
слова на русский язык, наверное, нет, хотя оно и близко по смыслу к понятию личной
жизни или личностного пространства. Под privacy следует понимать определенное
психологическое состояние человека, когда он находится в своем личном
пространстве, которое является его суверенной и святой собственностью. А потому
всякие претензии кого-либо на право входить в это его пространство (с добрыми
ли намерениями, или с плохими) остаются за пределами этого пространства.
Эндрю выслушал меня очень внимательно и сказал: «Я спросил
это только потому, что хотел таким образом продемонстрировать — у вас даже
слова такого нет!» На этом незамысловатом примере Эндрю очень, надо признать,
изящно и вместе с тем емко показал то гигантское отличие, которое, несмотря на
всю схожесть, наличествует между нами и ними. Мне неоднократно приходилось
оказывать психотерапевтическую помощь представителям самых разных культур, и я
могу подтвердить — мы отличаемся от представителей западной цивилизации
отсутствием этого privacy. Мы не умеем испытывать подлинного уважения друг к
другу, считаем уместным давать другому человеку советы, для нас в порядке вещей
выносить вердикты на предмет того, прав он или нет.
В психологии человека западного общества, по крайней мере за
последние 100 лет, произошли в этом смысле кардинальные изменения. Здесь
укоренилось понимание «суверенности» другого человека, а также своеобразная
психологическая «презумпция невиновности»: я уважаю тебя за то, что ты такой,
какой ты есть, а взамен, будь любезен, уважай меня за то, что я такой, какой я
есть. Все это мы понимаем не хуже американцев с англичанами, только вот
чувствуем мы по-другому. Впрочем, это становится очевидным только при глубоком
и всестороннем анализе проблемы.
Так вот, когда я говорю здесь «личная жизнь», я вкладываю в
это выражение другой смысл, нежели представитель западной цивилизации в понятие
privacy. О том, что такое privacy и как начать испытывать это изумительное
состояние, способствующее сохранению подлинного внутреннего психологического
комфорта, согласия с самим собой, я рассказал в другой своей книге «Пособие для
эгоиста (или как быть полезным для себя и других)».
В этой же книге речь пойдет о личной жизни как о той части
жизни человека, где он удовлетворяет свою потребность в человеческой близости и
тепле, в эмоциональной поддержке, в «общении по душам». Разумеется, это недурно
бы смотрелось и в браке, но возможно и вне брака, и в однополых, и в разнополых
отношениях. Нетрудно догадаться, что понятие «флирт» толкуется здесь весьма
широко.
Так в чем же состоит парадокс любви? Мы привыкли относиться
к ней в высшей степени легкомысленно. Подсознательно нам представляется, что
это так естественно, так нормально, что кругом все и вся должны быть от нас без
ума (и в этом правиле, поверьте мне, нет исключений). Мы буквально
автоматически рассчитываем на полное понимание и сердечную поддержку со стороны
тех
людей, которых мы избрали в качестве «значимых близких». А
потому не считаем нужным прикладывать силы для формирования и развития
отношений с этими нашими «значимыми близкими». Нам кажется, что это должно
происходить само собой, «по щучьему веленью, по моему хотенью».
Мы не считаем нужным осуществлять инвестиции в эти
отношения, мы рассчитываем только на извлечение из них прибыли, не вложив ни
копейки. И это самое опрометчивое, самое неоправданное ожидание из всех
возможных! На самом деле, отношения с близкими людьми — это настоящая, долгая и
кропотливая работа, требующая больших душевных, физических и бог знает еще
каких затрат. То, что эти отношения важны для нас, еще не означает, что они
состоятся с легкостью и магическим образом, напротив, их значимость только
лишний раз подчеркивает: дело это затратное, серьезное и непростое.
Выстраивая отношения с другим (значимым для нас) человеком,
мы рассчитываем на скорый успех своего предприятия, но это вряд ли оправданно,
они потребуют от нас больших усилий. Вспомните замечательные русские сказки,
где в разнообразных метафорах и аллегориях скрыта подлинная народная мудрость.
Вспомните, сколько самых разнообразных препятствий предстоит преодолеть
младшему из братьев — Ивану, чтобы воссоединиться со своей возлюбленной.
Вспомните, какие испытания должна пережить Настенька, брошенная своим отцом по
приказу злой мачехи замерзать в холодном лесу: «Тепло ли тебе, девица, тепло ли
тебе, красная?» — спрашивает ее Морозко. Разумеется, это метафора, конечно,
речь в этих сказках идет не о механическом достижении цели, а о кропотливой
работе души, сердца и разума, работе, которую необходимо проделать, чтобы
завоевать доверие и любовь другого, значимого для тебя человека.
