«В городе, который я никогда больше не увижу».
– Да.
Грасиела вспомнила о том, как по воскресеньям утром она ходила в церковь, как там было красиво во время службы, и о том, как она хотела поскорее встретиться с Иисусом и избавиться от страданий, причиняемых ей жизнью.
– Грасиела, не думала ли ты когда-нибудь о том, чтобы уйти в монастырь?
– Нет.
Она вздрогнула от одной мысли об этом.
– Здесь, в Авиле, есть один монастырь. Это цистерцианский монастырь. Там позаботились бы о тебе.
– Я… я не знаю.
Эта мысль пугала ее.
– Такая жизнь не для всех, – продолжал отец Беррендо. – Я должен тебя предупредить, что в этом монастыре самые строгие правила. Войдя туда и приняв монашество, ты тем самым даешь Господу обет никогда не покидать стен его обители.
Грасиела сидела, глядя в окно, и ее голова была полна противоречивых мыслей. Идея полностью удалиться от мира ужасала ее. «Все равно что отправиться в тюрьму». Но, с другой стороны, что ей ждать от этого мира невыносимую боль и отчаяние? Она часто подумывала о самоубийстве. Это могло бы стать концом ее страданий.
– Ты сама должна решить, дитя мое, – сказал отец Беррендо. – Если хочешь, я познакомлю тебя с преподобной матерью-настоятельницей.
– Хорошо, – кивнула Грасиела.
Преподобная мать изучала лицо сидевшей перед ней девочки. Прошлой ночью впервые за много-много лет она услышала голос: «К тебе придет юное дитя. Защити его».
– Сколько тебе лет, моя милая?
– Четырнадцать.
«Достаточно большая». В IV веке папа римский издал указ, разрешающий постригаться в монахини девочкам с двенадцатилетнего возраста.
– Мне страшно, – сказала Грасиела преподобной матери Бетине.
* * *
«Мне страшно». Слова эхом отозвались в голосе Бетины: «Мне страшно…»
Это было так давно. Она говорила своему священнику:
– Не знаю, это ли мое призвание, падре. Мне страшно.
– Бетина, первое общение с Господом может оказаться очень тревожным, весьма трудно решиться посвятить Ему свою жизнь.
«Как же я нашла свое призвание?» – думала Бетина.
Религия никогда не интересовала ее. Девочкой она не ходила в церковь и не посещала воскресную школу. В подростковом возрасте она больше увлекалась вечеринками, нарядами и мальчиками. Если бы ее мадридских друзей попросили назвать возможных кандидаток в монахини, то она была бы в конце списка. Точнее, ее вообще бы не было в этом списке. Но, когда ей исполнилось девятнадцать, последовал ряд событий, изменивших ее жизнь. Как-то, лежа в постели, она сквозь сон услышала голос: «Бетина, встань и выйди на улицу».
Она открыла глаза и в испуге села. Включив настольную лампу, она увидела, что была одна. «Какой странный сон».
Но голос был таким реальным. Она вновь легла, но уснуть было невозможно.
«Бетина, встань и выйди на улицу».
«Это мое подсознание, – подумала она. – С какой стати мне выходить на улицу посреди ночи?»
Она выключила свет, но через минуту вновь включила его. «Это какое-то сумасшествие».
Однако она надела халат, тапочки и спустилась вниз. В доме все спали. Она открыла дверь на кухню, и в этот момент ее охватил какой-то страх, потому что она каким-то образом знала, что ей предстояло выйти через заднюю дверь во двор. Она огляделась в темноте и заметила луч лунного света, скользнувший по старому холодильнику, который уже не работал и использовался для хранения инструментов. Внезапно Бетина поняла, почему она там оказалась. Как загипнотизированная, она подошла к холодильнику и открыла его. Внутри без сознания был ее трехлетний братишка.
Это был первый случай. Со временем Бетина отнесла его к разряду совершенно нормальных явлений. «Я, должно быть, слышала, как мой брат встал и вышел во двор. Я знала, что там стоит холодильник. Я забеспокоилась и вышла посмотреть».
Следующий случай объяснить было не так просто. Это произошло месяц спустя.
Бетина во сне услышала голос, который сказал ей: «Ты должна потушить огонь».
Сон как рукой сняло, она села, сердце часто билось. Как и в прошлый раз она вновь не могла уснуть. Надев халат и тапочки, она вышла в переднюю. Ни дыма, ни огня. Она заглянула в спальню родителей. Там все было нормально. Не было пожара и в братишкиной спальне. Спустившись, она осмотрела все комнаты. Никаких признаков пожара.
«Вот идиотка, – подумала Бетина. – Это же был просто сон».
Она уже ложилась в постель, когда дом зашатался от взрыва. Она и вся семья остались невредимы, пожарникам удалось потушить огонь.
– Загорелся подвал, – объяснил пожарный, – и бойлер взорвался.
Следующий случай произошел тремя неделями позже. На этот раз все было не во сне.
Бетина сидела возле дома и читала, через двор проходил какой-то незнакомец. Он посмотрел на нее, и в ту же секунду она почувствовала, как от него исходило нечто зловещее, что она ощутила почти физически. Повернувшись, он ушел.
Бетина никак не могла выкинуть его из головы.
Через три дня, оказавшись в одном учреждении, она ждала лифта. Дверь лифта открылась, и она уже была готова войти туда, когда ее взгляд упал на лифтера. Это был тот самый человек, которого она видела в саду возле своего дома. В испуге Бетина попятилась. Дверь закрылась, и лифт стал подниматься. Но через несколько секунд он, сорвавшись, полетел вниз, и все, кто был в нем, погибли.
В ближайшее воскресенье Бетина пошла в церковь.
«Боже Милостивый, я не знаю, что со мной происходит, и мне страшно. Прошу Тебя, направь меня и скажи, что Ты хочешь от меня?»
Ответ она получила той же ночью во сне. Голос произнес единственное слово: «Посвящение».
Она думала об этом всю ночь и наутро пошла к священнику.
Он внимательно выслушал ее.
– О! Тебе посчастливилось быть избранной. Тебя избрал сам Господь.
– Для чего избрал?
– Желаешь ли ты посвятить свою жизнь Господу, дитя мое?
– Я… я не знаю. Мне страшно.
Но в конце концов она ушла в монастырь.
«Я выбрала правильный путь, – думала преподобная мать Бетина, потому что я никогда не испытывала большего счастья…»
* * *
И вот теперь это раздавленной судьбой дитя говорило ей: «Мне страшно».
Преподобная мать взяла Грасиелу за руку.
– Не спеши, Грасиела. Бог не оставит тебя. Подумай хорошенько и приходи, тогда мы обсудим это.
Но о чем ей было думать? «Мне в этом мире некуда идти, – подумала Грасиела. – А тишина принесла бы мне долгожданный покой. Я слышала слишком много ужасных звуков». Взглянув на преподобную мать, она сказала:
