– Тетя Света, ты, когда вчера вечером от бабушки уходила, машину эту видела?
– Нет. Но это такси могло быть, на котором бородатый приехал. Таксист пассажира высадил и дальше уехал. Хотя я в доме была, а звука подъехавшей машины не слышала.
– И ты же говорила, что он на автобусе прикатил, – вспомнила Василиса.
– Разве?
– Ну да. Еще сказала, что у него на автовокзале драка с каким-то мужиком случилась. Он ему нос и ребра сломал, пока автобуса ждал.
– И что?
– Раз автобуса ждал, значит, на нем потом и поехал.
Тетя Света пожала плечами.
– Может, не на прямой автобус сел. Если до Бердяева, то оттуда на такси добираться. А может, и вовсе не стал своего автобуса дожидаться. Подрался – и решил сваливать от греха подальше. Лично я на его месте так бы и поступила. На вокзалах всегда ментов полно, могли замести за драку. Небось, быстренько с каким-нибудь таксистом договорился, их там много крутится. На такси сел и поехал в Карповку. А машину я могла не слышать, потому что окна закрыты, телевизор включен, да еще я на кухню выходила, а там окна во двор выходят, ничего с улицы не слышно.
Такой вариант нельзя было отбрасывать. Но при более внимательном обследовании стало ясно, что машина простояла у дома не один час. Справа со стороны водительского кресла на земле валялось несколько свежих окурков, то есть кто-то сидел в машине, курил и ждал, когда из дома вернутся его товарищи.
– Точно машины не было, когда ты уходила от бабушки?
– Точно! Уж машину бы я заметила.
Василиса задумчиво покачала головой.
– А я, когда под утро приехала, видела тут колымагу.
– Что же ты молчала!
– Только она не тут, у ворот, а чуть дальше по улице стояла.
– А как она выглядела?
– Я толком не разглядела. Какая-то «пятерка» или вообще «копейка».
– А цвет?
– Цвет я вообще не разобрала. Темно же было. Мне показалось, темно-зеленая или темно-синяя. Но могла быть и темно-серой или вовсе коричневой.
– Посмотрите сюда, – позвала тем временем Анька к следам машины. И когда они подошли, сказала: – Бородатый с крестом на пузе, которого мама видела, приехал на этой машине или кто другой, но глядите, те следы, которые мы нашли у калитки, идут туда как раз от этой машины.
Две пары действительно следов шли от машины к калитке, а вот третья пара приблизилась совсем с другой стороны.
– Это получается уже четверо мужчин! – воскликнула тетя Света. – Двое приехали на машине, один пришел пешком.
– И еще один, который прикатил с первыми двумя, но остался сидеть за рулем и курить.
Всем стало как-то не по себе от такого оживленного движения на обычно тихом бабушкином участке. Что было нужно всем этим людям? И куда делась бабушка?
– Пошли дальше посмотрим.
И женщины принялись бродить по участку, внимательно глядя и под ноги, и по сторонам. Анька, та даже задирала голову, словно надеясь, что бабушка оставила какой-нибудь знак на ветках старых разросшихся яблонь и слив. Но ничего кроме старой тряпки, занесенной сюда ветром и запутавшейся в ветках, не увидела.
На всякий случай Анька подцепила эту тряпку палкой и сбросила на землю. И тут же закричала:
– Идите сюда!
Найденная вещь оказалась не просто тряпкой. Это была мужская куртка, порядком потрепанная, испачканная в грязи и помятая. Тетя Света неожиданно сильно заинтересовалась.
– Дайте-ка мне получше рассмотреть.
И внимательно осмотрев находку, заявила:
– Похожа на ту, что была на нашем бородатом, когда он вошел к Нине Кузьминичне в дом.
– И как же его куртка могла оказаться на дереве?
Это было очень странно. Но все-таки не более странно, чем исчезновение бабушки. Больше ничего интересного найти на участке не удалось. Земля тут была почти всюду покрыта дерном, на котором разглядеть какие-либо следы было невозможно. Женщины по очереди осмотрели баню, блок хозяйственных построек вместе с летним туалетом.
– Ничего нет.
Оставалось одно-единственное место, куда женщины пока не заглядывали. Это был сарайчик, в котором хранилась всякая бытовая утварь, которой не нашлось места в доме. Сарайчик был крепким строением, его поставили уже на памяти Василисы, он был моложе дома и сохранился лучше. Когда-то бабушка планировала пускать летом дачников, чтобы немного подзаработать для себя и внучки, и поэтому поставила домик. Но наплыва желающих поселиться в дощатой времянке так и не случилось. За все время у них останавливалось два или три постояльца, и ни один из них не вернулся на следующий год. Видимо, местных красот было все же недостаточно, чтобы компенсировать отсутствие бытовых удобств.
– Закрыт сарайчик-то, – заметила тетя Света. – Замок висит.
– Все равно. Зайдем!
Тетя Света сходила в дом за ключами, но обратно вернулась с обескураженным видом.
– Нет ключа.
– Ты хорошо смотрела?
– Всегда на одном и том же месте висели все ключи. И от сарая там же. На крючке у двери. А сейчас ключи от дома на месте, а от сарая нет.
И мать, и дочь вопросительно глянули на Василису. Та поняла их немой вопрос и скомандовала:
– Будем ломать!
– Ты хорошо подумала?
– Да! Если бабушка оставила в сарае какую-нибудь подсказку, то и дверь могла запереть, чтобы не вызвать подозрений у гостя.
Тетя Света пожала плечами.
– Ты тут хозяйка, тебе и распоряжаться. Но учти, если бабушка будет возмущаться, я тебя прикрывать не стану.
Но именно тетя Света сбегала в дом на этот раз за топором. И вернувшись, отодвинула девушек подальше, размахнулась и обрушила тяжелый обух на дужку замка.
– Кр-рак!
И замок отвалился.
– Блямс!
Тетя Света, необычайно гордая тем, что ей удалось справиться с одного удара, распахнула дверь перед Василисой.
– Пожалуйте!
Но Василиса мешкала. Сильная робость ни с того ни с сего охватила ее.
– Долго стоять будешь? – прикрикнула на нее тетя Света.
И видя, что девушка по-прежнему не двигается с места, шагнула вперед.
– Сама осмотрю. Ох, жизнь-то какая! Все сама да сама и помочь-то не…
Договорить свою тираду она не успела. Внезапно из сарая раздался жуткий вопль, от которого стоявшие снаружи Анька с Василисой дружно подпрыгнули на месте и затряслись от страха.
– Мама! Что с тобой?
Но тетя Света не отвечала. Она продолжала вопить не своим голосом. Анька бросилась в сарай, Василиса за ней. Тетя Света стояла всего в паре шагов от входа, уставившись на что-то, висящее под потолком, и орала благим матом.
