– Запрос сделайте! Пусть по электронке фотографию этого Саввы вышлют.
– Нет у него фотографий.
– Как это? Откуда вы знаете?
Следователь совсем пригорюнился, но все же изложил Василисе свои новости до конца. Василиса слушала и лишь глазами хлопала. Она и не представляла, что окажется замешанной в столь странном и необычном деле. Ведь она всего лишь ехала к бабушке, чтобы проститься. А что вышло?
– Малочаевка эта, – рассказывал следователь, – насколько я сумел понять со слов коллеги, еще с прошлого века была заселена исключительно раскольниками-староверами.
– Кем?
– Община такая, – охотно пояснил Шурыгин, – древняя. Насколько я понял, они уже не одно столетие существуют.
– Староверы, говорите?
Тут Василиса очень кстати вспомнила рассказ церковного сторожа и решила блеснуть перед Шурыгиным эрудицией. Она важно кивнула головой и сказала:
– Про староверов я слышала. Это люди старой веры, которая еще до Никона на Руси была.
Тут очень кстати пришел на память и курс истории, который Василиса прослушала на лекциях у себя в институте. И она добавила:
– Патриархат был ликвидирован, вместо него возникло государственное ведомство по церковным делам – Синод. Было создано новое министерство, которое занималось церковными вопросами. А вместо старой веры была предложена новая. А те, кто был не согласен с этой новой верой, в раскол ушли. Раскольниками то есть стали, или иначе староверами.
Шурыгин ее отступление выслушал, а продолжил говорить свое:
– Однако живут эти люди тихо. Ни в чем предосудительном замечены не были. Несмотря на то что наших законов они не признавали и не признают, агитации или пропаганды своей веры среди населения не ведут, новых сторонников не вербуют. Наоборот, на общение с властями и вообще чужаками идут крайне неохотно. Нет, враждебности не выказывают, но и к себе на чай-кофе не приглашают. Да и не пьют они кофе. Живут тем, что сами выращивают. Если кофе у них и есть, то исключительно желудевый.
– Гадость какая! – содрогнулась Василиса, вспомнив, как в детстве пыталась пожевать сырой желудь, и как долго потом отплевывалась, и как «вязало» у нее язык после такого угощения.
– Сетевым электричеством не пользуются, – продолжал бубнить следователь. – Максимум, генераторы, а то и вовсе при свечах или керосинках живут. В переписи не участвуют. Документы не оформляют. Лечатся сами, в медицинские учреждения или за пенсиями-пособиями не обращаются. Детей в учебные заведения не отправляют, ни в средние, ни в высшие, ни в какие.
И соответственно, раз староверы Малочаевки не пользуются никакими благами, то и налоги с них взыскивать как-то неудобно.
– Об этих людях просто забыли. Живут себе и живут.
– Но как же они живут?
– Так и живут. Что вырастят, то и едят. Бортничеством занимаются, лесной мед собирают. Его и меняют иногда на другие товары. Денег не признают. Паспортов не имеют.
– Как же это им разрешают?
– Особо не разрешают, но тоже ведь что поделаешь? Задержать, конечно, можно, но их там много. И старики, и дети. Да и не делают они ничего плохого. Живут себе, Богу молятся, хлеб растят, пчел разводят.
Василиса покачала головой.
– Получается, что Савва Прохорович взял паспорт у своего знакомого – Батурина, потому что иначе ему было не сесть на самолет?
– Без документа, удостоверяющего личность, ни на самолет, ни на поезд не попадешь. Вот и пришлось нашему покойнику пойти на хитрость. Купить билет по чужому документу и приехать сюда… к вашей бабушке.
И следователь нерешительно взглянул на Василису.
– А бабушка ваша, в свою очередь, говорит, что вы должны в самое ближайшее время поехать в эту Малочаевку?
– Да. Она просила, чтобы я туда съездила.
– А зачем? Это она сказала?
– Бабушка отправляет меня к какому-то Прохору Кузьмичу, чтобы я ему…
И тут Василиса прикусила язычок. Вспомнила, что бабуля велела молчать как рыба. А внучка чуть было не проговорилась!
– Чтобы передать Прохору Кузьмичу привет от бабули.
– Они знакомы?
– Ну, раз она ему привет со мной шлет, видимо, знакомы.
– А кроме привета больше ничего?
– Нет.
И чувствуя, что следователю этой информации маловато, Василиса добавила:
– Мне кажется, что бабуля была долгое время в ссоре с этим Прохором Кузьмичом. А когда он прислал к ней своего человека, это означало начало перемирия. И бабушка очень обрадовалась.
– Но парламентера убили, – задумался Шурыгин. – Неприятно.
– В наших краях у него врагов не было. Он тут и не бывал никогда. Значит, они приехали за ним оттуда… Из этой Малочаевки.
И тут Василисе первый раз стало страшно. Куда посылает ее бабушка? К людям, которые уже прикончили Савву?
– И все равно ваша бабушка во что бы то ни стало хочет восстановить отношения с Прохором Кузьмичом из Малочаевки. Вас туда посылает. Зачем ей это, а? Не знаете?
– У старых людей бывают разные причуды.
– И как вы намерены поступить? – не сдавался следователь. – Поедете в эту Малочаевку?
– Я даже не знаю, где она находится.
– О, если дело только за этим, я вам объясню.
Следователь очень оживился, а Василиса насторожилась. С чего это его разобрал такой интерес? Спрашивает и спрашивает! А зачем? Хочет напроситься с ней в компанию?
Оказалось, ничего подобного. Следователь вовсе не собирался отправляться в дальний путь. Он хотел, чтобы все сделала за него Василиса. Он прямо сказал, что хочет, чтобы она стала его глазами и ушами в далекой Малочаевке.
– И уже исходя из тех сведений, которые поступят от вас, я бы решил, продолжать ли нам следствие в том направлении или сосредоточиться на других возможностях убийства Саввы Прохоровича.
– Но я вряд ли смогу вам помочь. Я же не обучена вашим полицейским штучкам.
– Что вы теряете? Вам же все равно ехать. А ни о чем особенном я вас и не прошу. Вы походите по этой Малочаевке, послушайте, что люди говорят. Поговорите с ними про покойного Савву Прохоровича.
– А почему сотрудники полиции не могут этим заняться?
– Понимаете… Староверы эти очень неохотно допускают к себе посторонних. А вы вроде как для них не совсем чужая. Вы ведь едете к одному из них. И не просто едете, а еще и везете важную весть.
– Значит, я могу им сказать об убийстве Саввы Прохоровича?
– Не просто можете, а должны это сделать в первую очередь. Это и есть ваше основное задание.
Уже и задания он ей раздает!
