Да, колхоза здесь больше не было. Зато люди стали возвращаться. И церковь наконец построили. Говорят, когда-то был на том месте храм, да в революцию сгорел. Как раз, когда первый камень в основание фундамента будущего храма заложили, бабушка Василисы заговорила о приближающемся конце. Хотели ее в больницу, да бабушка отказалась. Василиса договорилась с соседкой, чтобы дважды в день наведывалась к старушке, кормила и помогала. Но стать прежней бабушке уже не удалось. Хотя до окошка добиралась. И в садик косточки погреть тоже выходила.
Видела и как стены храма возводили. Священник попался молодой и расторопный, бабушка была им довольна, говорила, что он напоминает ей покойного председателя колхоза:
– Такой же азартный.
Отец Иоанн и впрямь старался сделать для своего прихода как можно больше. Суетился, находил спонсоров, рабочих, договаривался с администрацией и с общественными организациями. За несколько лет добился того, что Карповка преобразилась. Теперь у них было все, как у культурных людей: супермаркет, ресторан, дорога с асфальтом. А как же? Не при царе Горохе живем.
Батюшка здешний под свои крестные ходы, которые очень любил проводить и считал символом успешного прихода, повсюду в Карповке обновил асфальт, у местной администрации правдами и неправдами выбил этот ремонт, даром, что по проезжей части никогда больше двух-трех машин за один раз не показывалось. Да и то лишь в самую страду, в пору уборки урожая, ради которого по старой памяти еще кое-где старались отдельные энтузиасты-фермеры и молодые, приехавшие попробовать силы в сельском хозяйстве.
Зато крестные ходы получались эффективными. Приезжали телевизионщики и с упоением снимали то, что они называли «возрождением старой России». У Василисы отношение к этим мероприятиям было двойственное. С одной стороны, вроде как интересно и красочно, что говорить, и поют красиво. И лица у всех такие благостные, а у женщин под белыми платочками глаза так и сияют. Идут издалека, многие за десятки километров, и детишек маленьких с собой ведут.
Но подавляющее большинство верующих – это женщины, мужиков мало. А какие и есть, все какие-то странные. Василиса бы за такого замуж точно не пошла. Вот священник был безусловно хорош. И в плечах широк, и ростом высок, и борода густая. Но он, как хорошо знала Василиса, уже дал обет безбрачия и потому как потенциальный жених даже не рассматривался. Она и у другой-то женщины никогда мужчин не отбивала, а тут у самого Господа дерзнуть служителя увести. Нет, такой дерзости в себе Василиса не ощущала. А раз других стоящих кавалеров в этой благочестивой компании не водилось, не стоило Василисе туда и соваться.
И все же тема приличного жениха была для Василисы самой животрепещущей.
Василиса хотя и числилась ныне замужем, но давно уже подумывала, как бы ей этот статус сменить. Но поскольку быть одной ей нравилось еще меньше, она уже сейчас, загодя, присматривала себе подходящего кандидата на роль следующего мужа. У порога бабушкиного дома она собиралась с духом, зная, что речь обязательно зай-дет об Артеме. Просто не может не зайти. И что сказать бабушке, до сих пор не ясно.
Потому Василиса и попросила водителя остановиться подальше от дома, прямо на площади у памятника Ленину, чтобы пройтись и собраться с духом перед разговором со старушкой.
– Обязательно ведь спросит, почему Артем не приехал. И что бы я ей ни сказала, наверняка догадается, что мы собираемся разводиться.
Врать бабушке Василисе не хотелось, и потом она знала, что это все равно бесполезно. Сколько раз на собственном опыте убеждалась, что бабушку ей нипочем не провести. Василисина бабуля обладала поистине невероятным чутьем на ложь.
Василиса, совсем уж нога за ногу, брела по улице. До дома бабушки оставалось уже рукой подать, и, погруженная в свои мысли, старалась идти как можно медленнее. По сторонам почти не смотрела, а потому прошла мимо припаркованной у дома старенькой машины темно-зеленого цвета с полнейшим равнодушием. Стоит себе, и пусть себе стоит. Немного странно, что хозяин предпочел оставить свою красавицу на улице, а не загнал во двор, но мало ли почему он так поступил. Его дело. Может, ненадолго заглянул. Может, уезжать ему скоро.
Девушка пошла дальше и не заметила, что за ее спиной в салоне машины поднялась темная человеческая фигура. Человек выглянул из окна и пристально уставился на Василису, словно недоумевал, откуда она взялась. На нем были кепка, плащ и мешковатые брюки. Тот самый наряд, который Василиса видела совсем недавно на двойнике Владимира Ильича. И человек был тот самый. Он успел обойти поселок и вернуться к своей машине обходными путями, пока Василиса тащилась по главной улице.
Но она ничего не заметила. Ни человека в машине. Ни того, как он похож на испугавший ее призрак. Она шла и думала о своей бабушке. И было о чем подумать.
Глава 2
В поселке о ее бабушке всегда ходили слухи, что она «может сделать». Что и кому, этого маленькая Василиса не понимала, но не могла не видеть, что их дом люди стараются обойти стороной. Если и заглядывают, исключительно по делу и никогда не засиживаются.
– Бабушка, а почему к нам гости никогда не ходят?
– А зачем?
– Интересно же. И нас к себе в гости кроме тети Светы никто не зовет.
Тетей Светой звали ближайшую соседку, единственную, с кем бабушка в Карповке близко зналась. Тетя Света была подругой мамы Василисы, а с матерью самой тети Светы дружила еще бабушка Василисы. Дружба эта сложилась, когда сразу после войны бабушка Нина со своим мужем, дедом Василисы, перебрались в Карповку. Потом по наследству дружба досталась матери Василисы, а от нее внучке.
На эти вопросы бабушка ворчливо отвечала:
– Станешь взрослой, находишься еще по гостям.
Лишь когда Василиса пошла в школу, кое-что прояснилось. Одноклассники ее были ребята простые и не преминули просветить Васю насчет ее бабушки. На первой же перемене ее окружили и начали кричать:
– Ведьма твоя бабка! На метле летает!
Ясное дело, Василиса возмутилась.
– Неправда! У нас и метлы дома нет, только пылесос!
Рядом с ней встала девочка со светлыми косичками. Она сочувственно смотрела на Василису, а потом в знак поддержки сказала:
– И то правда: на пылесосе много не полетаешь, он же тяжелый!
Но другие не сдавались. Обступив Василису и ее светловолосую защитницу, они азартно вопили, тыча в Василису пальцами:
– Ведьмино отродье! Рыжая! Все рыжие – колдуньи!
Волосы у Василисы и впрямь были того огненного оттенка, который нипочем не спрячешь. И глаза зеленые, словно лягушачья шкурка. Но разве от этого она становилась той, кем обзывали ее мальчишки?
Василиса уже примеривалась, как бы ей засадить кулачком самому яростному хулигану, но тут на крик вышла учительница и забрала всех в класс. Она прочла им лекцию о глупых суевериях, которым не место в российской школе, где все равны, невзирая на то, кто и у кого родители или даже бабушки-дедушки.
