Заводы
В глазах огни, колючие огни,
Просветы окон пыльные, глухие.
Зрачками жёлтыми струят они
Лобастый шум спешащим в проходные.
Контролем сдавленный людской поток
Иссяк, и стрелка трепетный прыжок
К восьмёрке совершив, вся ожиданье,
Когда в цехах взовьётся громыханье
Работы скорохватной, наложив,
Как маски на лицо, стремленье —
Скорей и больше дел. Отяжеленье
Свинцовое вольёт, потом отлив.
Глотают нас и транспорт, и квартиры,
И будущее в нас как на буксире.
Стройки
И будущее в нас как на буксире.
А краны, голенастые вампиры,
Отсасывают важно, без хлопот,
Нужду смердящих городов-болот.
На кучах мусора, земли и щебня
Растут кварталов изнурённых гребни.
Терпенью ждать жильё лишь костыли,
Они возникли где и как могли.
Строители в автобусах-улитках
Одни смущённо на спецовках грязь
С собой везут, входящих сторонясь,
Другие сытно каются в убытках.
Как в стенах кирпичи, за днями дни
Безмолвием ложатся, тьме сродни.
Деревни
Безмолвием ложатся, тьме сродни,
Деревни, окнами сверкнув в «сегодня».
Усмешкой отблесков среди равнин
Ответствуют: мы город не догоним.
Сибирских предков – белорусов – мысль
Видна с дороги мне: ни с места жизнь!
Ветрами продырявленные хаты —
Простор что мир! – как робкие заплаты.
И шлендая, эпическая плоть,
Здесь загнанная псами зорь призывных,
Находит утешенье в зное винном,
Не в силах сельской скуки побороть.
Валяются газетные кумиры,
А спутников тоски круги всё шире
Театры
А спутников тоски круги всё шире,
Не засыпает город, а живёт,
Цепь вопиющих сцен. Зеваки живо
Бегут в театр – томления оплот.
Стоячий воздух зацветает в зале
Тоской толпы о прочном идеале.
Бесплодное движенье лиц и пьес —
Споткнулась жизнь и топчется окрест.
Зачем играть? Играют лицедеи,
Актёры-обезьяны – не пример:
Слова, ходьба и голоса – партер
Того и ждёт, – зачем худые тени?!
Притихли кресла в шорохе мышей,
Мелькнув, мы не похожи на людей.
Танцы
Мелькнув, мы не похожи на людей,
Не я, а некто зябнет до костей
В потоке равновесия больного,
Как в полдень воздух города большого.
Столбняк упорной спешки, дел и сна
Прошёл, как шесть рабочих дней недели,
Недоумелые работы сдав,
По выходным танцуй – и обалдели!
Здесь жёсткие мелодии-сосцы
Отдав, стоит волчицей скорбной борзость.
Да что! Сосут неистово, серьёзно,
Наращивая злобу, сорванцы.
И вновь терраса гнёт кариатиды,
Где спляшет некто танец знаменитый.
И то, и другое
Антихрист спляшет танец знаменитый —
Растёт возни мышиной новизна.
Прикованный герой и Зевс здесь квиты —
План налицо и жизни голизна.
– Непобедим один, мученьем скручен, —
Держатель грома возражать не стал.
Чистопородным подвигом размучен,
На нас на всех он коршунов послал.
Тяжёлый шелест крепких крыльев слыша,
Мы дымом палим мрак, а не огнём, —
Испуг, тревоги вопль нас рвут живьём
Ежемгновенно. Сим Зевс победиши.
Вражда к Творцу (она не нынче свита
Из о´траслей добра и зла) – в зените.
Поём еврейские песни
Из о´траслей добра и зла – в зените
Лукавый страх: не трогай – не велят!
Ни племя, ни язык нам не защита,
Будь прочный толк. Чтоб оскорбить – молчат.
Домашний сор не выноси за двери, —
Так это смысл расхожих суеверий,
А не возврат к началу без конца,
Ведь сила жизни – качество кольца.
Вращаясь торопливо в пене суток,
Поём евриты
[32], своё не от себя.
Догнать себя, подняться до себя —
Трусливо вторим сердца стукам.
Мы пёстрые, для нас неодолим, —
И что? Кто спрятался, тот соль земли?!
Заключение
В глазах огни, колючие огни —
(И будущее в нас как на буксире), —
Безмолвием ложатся, тьме сродни,
А спутников тоски круги всё шире.
Мелькнув, мы не похожи на людей,
Антихрист спляшет танец знаменитый,
Где отрасли добра и зла – в зените.
И что? Кто спрятался, тот нас правей?
