– Ты знаешь, куда мне нужно?
– Да, Киран сказал.
– Кем он тебе приходится?
В ответ она просто молчит, но потом девочка резко произносит:
– Друг.
По команде Джаи такси движется в сторону Сакинки. Девочка ничего не комментирует, не объясняет… Интересно, как она будет переводить?
Словно подслушав мои мысли, Джая оборачивается и интересуется по-французски (с сильным акцентом):
– Тебе нужно там кого-то найти?
– Да, одного человека, вернее, его семью.
– Глупая затея.
– Почему это?
– Если фиранги ищет кого-то в трущобах – это всегда глупо.
Я не возражаю, но сомнения в голове все же появляются. Едва ли я найду общий язык с такой переводчицей, даже несмотря на то, что она знает помимо английского французский.
– Ты знаешь два языка?
Джая пожимает плечами:
– Больше. Какая разница? Киран сказал, ты прилетела из Лондона.
– Да.
– Зачем?
С трудом подавив желание ответить, что это не ее дело, я тоже пожимаю плечами:
– По делам.
– Ты кино снимаешь?
В голосе уже интерес, который она явно старается скрыть. Вот ее слабое место – Болливуд… Этим я и воспользуюсь.
– Да, с Радживом Сингхом.
Некоторое время Джая молчит, потом все тем же резким тоном интересуется:
– Эта Алисия Хилл действительно такая красивая или только на экране?
Мне становится смешно – неужели двенадцатилетняя девочка ревнует Раджива к красавице иностранке? Тогда лучше не сознаваться, что мы с ним в дружеских отношениях, не то может завести в этот Нетаджи-Нагар и оставить там, с нее станется.
– Да, она красавица и в жизни тоже. И Раджив красавец.
Джая фыркает:
– Нормальный парень. И чего в него все влюбляются по уши?
Теперь я прячу улыбку уже с трудом.
– Джая, и ты тоже?
– Я?! Вот еще. Он старый.
И снова мне смешно. В двенадцать тридцатидвухлетний мужчина конечно кажется стариком, даже если на вид ему не дашь двадцати пяти.
Мы снова довольно долго едем молча, потом Джая кивает налево:
– Там Дхарави… Фиранги любят совать свои носы в эти трущобы.
Говорит она по-английски, не вполне правильно и тоже с акцентом, но я ее хорошо понимаю. В голосе слышится легкое презрение. Интересно, к кому – к глупым фиранги или к обитателям Дхарави?
Мы съезжаем со скоростной дороги, и вскоре навигатор на моем айфоне показывает, что движемся мы по Пайнлайн-роуд, сворачиваем на 90 Feet Rd, но дальше на Wire Gali не едем. Джая командует остановиться у рынка. Вообще-то она права, где еще можно узнать о человеке в седьмом часу утра, как не на рынке?
Приказав водителю подождать, она интересуется:
– Ну, и кто тебе нужен? – Услышав ответ, переспрашивает: – Зачем?
– Это мое дело! – Я начинаю злиться.
Джая беседует даже с седовласыми мужчинами уверенно, как хозяйка, и быстро узнает то, что нужно. Вероятней всего, она просто выясняет, у кого в Нетаджи-Нагар можно получить нужную информацию. Вернувшись, машет рукой водителю:
– Прямо до «Саровара», там повернешь направо и до ресторана «Лаки». У Фатимы спросим, она всех знает.
Оставив такси напротив ресторанчика с громким названием «Лаки», мы отправляемся в один из крайних домов. Фатима толстая (что по здешним меркам означает преуспевание в жизни), громогласная женщина лет пятидесяти. Уперев руки в бока, она слушает Джаю и сурово посматривает на меня. Наконец она что-то объясняет моей сопровождающей, крутя кистью руки направо и налево. Понятно, это навигация.
Джае тоже все понятно, и мы ныряем в лабиринт узких проходов между домами.
Джая уверенно приводит меня к какому-то сооружению, прилепившемуся к самому холму. Не нужно объяснять, что это плохое место, я помню репортажи об обвалах в результате дождевых оползней и погибших под ними людях. Кроме того, вода после дождей заливает эти домишки сверху, разрушая крыши. Не менее опасно жить наверху, постоянно ожидая обрушения. Несмотря на это, домики прижимаются к самому обрыву и наверху, и под ним, карабкаются по склону, нависают один над другим.
Задав пару вопросов молодой женщине с маленьким ребенком на руках, Джая спрашивает уже меня:
– Это жена Девдана и его дети. Что я должна ей сказать?
За юбкой матери прячутся еще трое, все погодки, самому старшему лет пять, но он взял в руки какую-то палку, видно, чтобы защищать свою семью от незваных гостей.
– Я работаю в фирме, где работал Девдан. Он не получил свою зарплату, и я ее принесла. Кроме того, я хотела бы поговорить с ним, пусть позвонит, когда сможет. Зовут меня Джейн Макгрегори, я из Лондона.
Кажется, кроме имени своего мужа, женщина не поняла ничего. Едва ли для нее имеет значение существование какого-то Лондона и Джейн Макгрегори. Но она отрицательно мотает головой, стараясь при этом не смотреть на нас с Джаей. Явно лжет, но делает это неуверенно и против воли.
Джая вздыхает и протягивает руку:
– Давай деньги и свой номер телефона.
Глядя на четверых малышей, я достаю из сумки две пятидесятифунтовые купюры и свою визитку, на которой только имя и номер телефона.
– Нужно было бы поменять на рупии, но у меня не было времени.
Джая забирает у меня деньги и что-то долго объясняет обомлевшей от свалившегося богатства женщине. Та кивает, косясь на меня, прижимает ребенка к себе, словно желая защитить, снова кивает… Осторожно приняв деньги, тут же прячет их вместе с визиткой в железную коробку.
Джая поворачивается к собравшимся вокруг соседкам и громко произносит несколько фраз, в которых я улавливаю три слова: «фиранги», «Девдан» и «синема».
В этот момент я замечаю мужчину, карабкающегося вверх по почти отвесному склону холма. Кто еще может так удирать? Только тот, к кому мы пришли.
– Девдан, я Джейн. Позвоните мне, пожалуйста! – кричу я ему, а Джая с изумлением смотрит на меня, не понимая, к кому я обращаюсь по-английски.
Наконец девочка поняла, кого я увидела на склоне холма, и тоже что-то кричит на маратхи. Мужчина на мгновение замирает, но тут же скрывается за ближайшим домом.
Обратно нас провожает толпа детишек и взрослых. Все, кто не на заработках или не на рынке, устремились через узкие проходы между строениями, чтобы посмотреть, как фиранги садится в машину.
Думаю, обитатели Нетаджи-Нагара еще долго будут обсуждать невиданную щедрость чужестранки.
– Джая, что ты ей сказала?
