– Что ты приглашаешь Девдана на работу, потому что он хороший охранник. А это его зарплата за месяц вперед.
– Разве я это говорила?! – Меня возмущает поведение девочки, почему она считает себя вправе вмешиваться в мои дела?
Но спорить нелепо, лучше просто избавиться от такой помощницы. Сделанного не вернешь, если этот глупый ход окажется бесполезным, придется искать другие зацепки в расследовании. Между тем Джая поясняет:
– В Мумбаи никто не приносит зарплату домой. Если человек не забрал деньги, значит, человек в чем-то провинился. Никто не станет разыскивать бывшего работника просто, чтобы отдать рупии. Я понимаю, что он нужен тебе для чего-то подобного, и он сам поймет, но жена и соседи знать не должны.
Я удивляюсь – почему эта простая мысль не пришла в голову мне самой? А Джая заверяет меня:
– Если Девдан захочет, он сам тебя найдет по телефону. А если нет, то и его семьи завтра не будет в Сакинке, и ты ничего с этим не поделаешь.
И снова она права.
– Куда тебя везти?
– В «Яш-Радж-филмс», это на Линк-роуд…
– Знаю, – кивает девочка.
И все-то она знает…
У въезда на студию постоянно дежурят репортеры в надежде сфотографировать кого-нибудь из звезд, когда они выходят из машины. Еще Престон научил меня, что звезды, желающие попасть под вспышки камер, выходят из машин перед воротами и проходят через пропускной пункт, те, кто сегодня выглядит неважно, предпочитают сигналить и въезжать на территорию на машине, оставляя репортеров гадать о том, кто же сидел рядом со звездой, и о причинах, заставивших прятаться за зеркальными стеклами автомобилей.
Те, кто не желает привлекать внимание прессы, попросту приезжают и проходят на студию с другой стороны. Не то чтобы пресса не подозревала о таком трюке, но существует негласная договоренность о неприкасаемости этого входа. Звезды Болливуда и без того достаточно много позируют и щедро дарят свои улыбки поклонникам с экранов телевизоров и бигбордов.
Джая, похоже, знает о двух входах и не удивляется, когда мы подъезжаем к более скромному. И все равно в глазах девочки восторг – здесь если не живут, то бывают киношные боги, уже одно это делает «Яш-Чопра-филмс» вожделенным призом.
– Джая, Сингха сегодня нет на студии, он уехал, а вот Алисия Хилл будет. Хочешь пойти со мной?
Я спрашиваю это только потому, что вижу блеск в ее глазах (какой же все-таки ребенок!) и подъезжающую с другой стороны машину Кадеры. Без Салмана я провести Джаю на студию не смогу, нужно воспользоваться его присутствием. Девочка только кивает, не в силах поверить своему счастью.
Кадера, заметив меня, останавливается и опускает стекло:
– Джейн, кого вы ждете?
– Вас. – Я смеюсь. – Салман, давайте проведем на студию вот эту красавицу? Это моя переводчица.
Кадера все понял сразу и тоже смеется:
– Садитесь обе – вы на переднее, она на заднее сиденье. Как зовут красавицу?
Девочка дергает плечиком:
– Джая. – Но тут же радостно взвизгивает: – Ой!
Дело в том, что на заднем сиденье уже сидит Алисия.
– А фамилия?
– Ратхор.
Я не могу не отреагировать:
– Индийцы через одного Ратхоры или Сингхи?
Салман смеется:
– Встречаются и Кадеры.
Немного позже Салман говорит мне, кивая на Джаю, которая все еще не может поверить своему счастью:
– Как я завидую ее способности восторгаться и радоваться…
– Я тоже.
Джая действительно впитывает все происходящее на площадке, как губка воду.
Салман ведет нас на площадку, где идет съемка какого-то эпизода, и Джая получает возможность поучаствовать. Ее ершистый вид привлекает режиссера, девочке вручают листок со словами и… Она немедленно заявляет, что это все чушь и произносить такое не собирается.
К моему изумлению, режиссер (кто-то из совсем молодых, даже начинающих) интересуется, что, по ее мнению, следовало бы сказать. Я не понимаю хинди, но вижу, что вариант Джаи проходит. В результате под ее давлением сценаристы переделывают всю сцену.
Режиссер дает девочке свои координаты и явно просит связаться с ним позже.
Кадера смеется:
– Джая, считай, что ты в Болливуде.
Девочка буквально раздувается от гордости и сияет от восторга.
Но и эта сказка откладывается, в данном фильме для нее роли больше нет, а следующий будет не скоро.
Ничего, у Джаи вся жизнь впереди, успеет стать кинозвездой.
Алисия раздражена и даже крайне сердита.
У меня она зачем-то интересуется, чем я намерена заняться и где буду вечером. Мне совсем не хочется выслушивать стенания звезды, а потому отговариваюсь делами. Тем более она весьма нелицеприятно отзывается о поездке Сингха в Лондон, мол, знает она, что его туда влечет, вызов начальства не самое главное. Хочется спросить, какое ей дело, но я спешу закончить разговор.
В Мумбаи мне плохо и не только из-за стопора в делах и отсутствия Раджива, сердце ноет, словно я покинула родное место и подалась на чужбину. Вот тебе – его устраивал Тадж-Махал и не устраивает смог Мумбаи.
А еще у меня ощущение, что за мной начали следить. Не очень умело, оторваться ничего не стоит, что я и делаю. Это неприятно. Подозреваю, что это присмотр отсутствующего в Мумбаи Ароры. Заботливо, конечно, с его стороны, но действует на нервы.
Или это местные федералы? Тогда слишком примитивно.
Нет, не федералы, от тех я не смогла бы оторваться, накинув на себя в одной из лавчонок большой палантин и изменив походку.
На следующий день на студии происходит встреча, которая меняет мои планы.
Глава 16
Тетушка и племянница терпеливо сносили все уже три дня. Мехрун-Нисса убеждала несчастную Арджуманд:
– Потерпи, мы потом отыграемся!
Перед их переездом в зенан Гияз-Бек поставил условие:
– Если за год Арджуманд не выйдет замуж, как вы надеетесь, я отдам ее другому по своему усмотрению. Девушке в семнадцать пора иметь детей, а не мечтать о несбыточном замужестве.
Пришлось согласиться. Итимад-уд-Даула был прав: как бы ни была красива и умна Арджуманд, в семнадцать ее может взять только тот, кто обязан визирю, а позже и вовсе лишь вдовец. Не лучшая судьба для красавицы из такой семьи.
Стайка девушек-служанок защебетала, показывая на решетку, отделяющую балкон зенана от внутреннего двора. Послышались возгласы:
– Принц!
Арджуманд заметила, как встрепенулась Акрабади. Ни для кого не секрет, что муж совсем ее забросил. Принцесса тоже подошла к решетке, словно для того, чтобы убедиться в правдивости слов своих служанок.
