– И чего он так обиделся? – Сати чувствовала себя виноватой и пыталась свалить эту вину на мастера. – А что такое дам?
– Мелкая монета, совсем мелкая. Лакх… – объяснил Гопал, но Сати не дала договорить.
– Я знаю, что лакх это сто тысяч рупий.
Гопал только вздохнул, что такое сто тысяч слуга не знал. Наверное, очень-очень много…
Они уже решили возвращаться, при этом Гопал мысленно умолял Аллаха позволить им добраться до зенана без происшествий, клянясь, что больше никогда не станет помогать девушкам делать то, чего делать нельзя.
Внимание Арджуманд привлек прилавок, на котором были выложены кинжалы. Утреннее солнце отражалось в стали, посылая блики. Но форма кинжалов была странная, вернее, странная рукоять в форме «Н».
– Что это? – спросила она шепотом.
Сати повернула голову и звонко рассмеялась:
– Это раджпутские кинжалы! Смотри. – Она взялась за рукоять, сделала несколько быстрых движений, вызвав недоуменное восхищение продавца – не всякая девушка может обращаться с таким оружием. Он кивнул:
– Да, это раджпутские кинжалы – куттары.
– А почему у них такие странные рукояти?
Польщенный вниманием продавец принялся объяснять, хотя прекрасно понимал, что девушка не купит оружие. Но покупателей все равно не было – почему бы не поговорить?
Он рассказал, что рукоять у кинжала не продолжение клинка, а поперек него, потому что оружие используется не как нож, а как штык. Им можно проткнуть, провернув после этого, увеличить рану, можно перерубить, резко взмахнув, отсечь… А по сторонам рукояти пластины, защищающие запястье. Этот кинжал тяжело выбить из рук, зато им очень легко пользоваться. Куттар может иметь два лезвия и даже три коротких, такое оружие оставляет огромные раны.
Конечно, никакие куттары они покупать не стали, но продавцу польстил живой интерес необычных девушек.
– Госпожа, пойдемте, – взмолился Гопал, – не стоит привлекать слишком много внимания.
Конечно, он был прав, не стоило.
И тут Арджуманд заметила лавку с книгами, пристроившуюся на самом краю.
– Давайте, зайдем туда? Только рта не раскрывай! – приказала она подруге.
Та молча закивала.
Слуга вздохнул, но решил, что тут будет безопасно.
А ведь именно это решение повлекло за собой события, навсегда изменившие и их жизнь, и жизнь окружающих.
У продавца были хорошие книги, не обрывки всякой ерунды, которые иногда покупают те, кто стремится сделать вид, что грамотен, всего лишь разглядывая буквы без малейшего представления о том, что они означают. Арджуманд слегка сжала пальцы подруги:
– Вот здесь мы и купим то, что нужно.
Сати снова кивнула.
Они выбрали три книги на фарси, в том числе «Бабур-намэ» – копию жизнеописания Великого Могола. Продавец немного сбросил цену, поскольку девушки покупали так много, завернул покупку в чистую ткань, а потом вдруг сделал знак, чтобы подождали.
– Посмотрите еще вот это, – теперь он говорил на фарси, поняв, что Арджуманд знает язык.
Язык персов – официальный язык Могольского двора, им владеют все вельможи, но далеко не все слуги и женщины зенана. Сати и Гопал ничего не поняли, ведь девушка раджпутка, а старик и вовсе из Голконды, но восхищение, отразившееся на лице Арджуманд, подсказало, что книготорговец предложил что-то стоящее.
Это был сборник персидской поэзии.
– Что это? – прошептала Сати, заглядывая через плечо подруги.
– Низами, «Лейла и Меджнун»… – также шепотом ответила та. – Красивые стихи, я тебе потом почитаю.
Она купила книгу, не торгуясь. Бывший владелец завернул манускрипт еще бережней в тонкую шелковую ткань. Продавец понял, что перед ним не простая горожанка, это одна из принцесс, тайком сбежавшая из дворца на волю хоть на часок. Понял, но выдавать не собирался – уж очень понравилось восхищение красавицы при виде ценной книги, вернее, текста.
Дело не в переплете, девушка права – в книге поэмы Низами Гянджеви, там помимо «Лейлы и Меджнуна» еще «Семь красавиц», «Хосров и Ширин» и остальные поэмы «Хамсе» («Пятерицы»). Не каждая индийская девушка, даже умеющая читать по-персидски, станет покупать книгу Низами. Эта красавица явно особенная…
А красавица спешила во дворец.
Чтобы не появляться в рядах златокузнецов, подругам в сопровождении Гопала пришлось пройти через ряд шорников. Вообще-то Арджуманд была не против полюбоваться нарядной упряжью, но она понимала, что лучше не задерживаться, к тому же в руках у нее была книга, которую ей так хотелось раскрыть и почитать!
У ее деда Гияз-Бека «Хамсе» имелась, но Мехрун-Нисса забрала книгу себе и вовсе не собиралась отдавать племяннице.
Они так и шли – впереди то и дело оглядывающийся на своих подопечных Гопал, за ним, прижимая к животу драгоценную ношу, Арджуманд, а позади с тремя другими книгами – Сати.
И тут…
– Арджуманд! – в ужасе зашептала Сати.
Арджуманд и сама замерла, пытаясь сообразить, как быть – навстречу им между рядами шорников двигался… принц Хуррам! Конечно, принц узнать их никак не мог: ни он, ни сопровождавший Хуррама слуга не видели девушек зенана, тем более, без яшмака. Но рисковать все равно не стоило, и Арджуманд сунула в руки Сати книгу, которую та прикрыла своим покрывалом, и быстро отвернулась к прилавку, делая вид, что разглядывает выложенные на нем уздечки.
Хозяин товара удивился вниманию красавицы к его изделиям, но тут же принялся расхваливать яркую уздечку, предназначенную больше для украшения, чем в качестве упряжи. Арджуманд невольно фыркнула:
– Что же в ней хорошего, кроме множества серебряных бляшек? Впрочем, и они лишь посеребренные.
Купец возмутился:
– Уздечка красива!
– Только что. Но вот это кольцо быстро отлетит, а этот ремешок натрет губу лошади, он короток.
Арджуманд совершенно забыла, почему повернулась к прилавку, она искренне возмущалась безразличием создателей столь неудобной уздечки к страданиям лошади.
– Она права, – раздался совсем рядом голос принца.
Арджуманд, опомнившись, прикусила язык, но было поздно. Хуррам уже обратил внимание на необычную девушку.
– Ты любишь лошадей, красавица?
Ей бы исчезнуть, затерявшись в рыночной толпе, но Арджуманд почему-то не сделала этого, напротив, кивнула, вскидывая на Хуррама глаза:
– Да, очень.
И в тот же момент… пропала.
Нет, она осталась стоять, глядя прямо в большие темные глаза принца, а он – в ее. Но мир вокруг перестал существовать. Исчезло многоголосье рынка, верблюжий рев со стороны, звон металла, крики зазывал… исчезли сам рынок и Красный Форт. Остались только эти двое и их прикованные друг к другу взгляды и сердца.
