О том, что я иду на встречу с Девданом, не знал никто, кроме нас с ним. Если его выследили и не хотели, чтобы он что-то сообщил мне, то могли бы забрать раньше. Значит, это был «хвост» за мной, а не за Девданом.
Он назвал мне место встречи за полчаса до нее, а где именно на пляже находится – и вовсе сказал за пару минут. Да, он позвонил… Так, стоп! Помимо двух звонков Девдана был еще звонок непонятно от кого, человек ошибся номером телефона, позвав Майю. Меня нельзя выследить просто «хвостом», но отследить телефон можно. Сигнал можно провести до самого пляжа, а там я ответила на анонимный звонок, решив, что это Девдан.
В том, что именно я подставила парня, сомнений не было со вчерашнего вечера. Оставалось понять, что же именно недоговорил Девдан.
Итак, за мной следили, используя мой же телефон… Который мне дал… Черт возьми! Арора знал о каждом моем шаге с первого дня, вернее, о том, где я нахожусь. Зачем? Хотел оградить меня от неприятностей? В таком случае понятно, как он оказался рядом в нужный момент. Во всяком случае, он спас мне если не жизнь, то свободу.
Но что если возможностью следить за мной с помощью телефона воспользовался кто-то другой? Не все, нанятые Уитни, идиоты, возможно, те, что напали на меня, лишь прикрытие, а кто-то более толковый действовал иначе? Есть такой прием – послать бестолковый, но прилипчивый «хвост», чтобы отвлечь от настоящего и серьезного. В ведомстве Ароры крот, Калеба нужно предупредить об этом, но не сейчас, сейчас не до того.
Ричардсон всегда учил, что береженого бог бережет, в моем случае лучше перестраховаться, чем пустить все на самотек. А это значит, что я должна не только избавиться от телефона, но и сбежать из клиники. Лучше я потом извинюсь перед врачами и Аророй, но сейчас должна исчезнуть.
К счастью, мониторы сердечной деятельности ко мне не подключали, капельницу тоже сняли. Значит, в ближайшие полчаса мной интересоваться не будут.
Осторожно приоткрыв дверь, я смотрю в коридор, где вижу полицейского в тюрбане. Черт! Дело не в том, что он сикх, а в том, что у моей двери охрана. Вопрос один: меня пасут или все же охраняют? Возможно второе, но нельзя исключать и первого.
Придется идти на обман.
Пару минут спустя я снова осторожно выглядываю в коридор и зову полицейского:
– Псс!..
Из-за двери видна только моя всклоченная голова и рука.
Полицейский хмурится, но подходит.
– Вы понимаете по-английски? Я не знаю хинди. Пожалуйста…
– Понимаю.
– Вы не могли бы принести мне кофе? Внизу есть автомат, я знаю. Но не могу же я спуститься в рубашке? – Я постаралась, чтобы рукав рубашки высунулся, а еще из-за двери ему был виден больничный шлепанец. Действительно, в таком виде не уйдешь.
– Но вам нельзя кофе.
Он не собирается покидать свой пост, чтобы нести мне кофе из автомата. Я на такой альтруизм и не рассчитываю.
– Можно, у меня же не сердце болит, против меня применили электрошокер…Правда, у меня есть только фунт стерлингов, вы не могли бы купить кофе на свои, а эти забрать за услугу?
Я могу сколько угодно умолять его снизойти и послужить доставщиком кофе, но предложенный фунт стерлингов (примерно сто рупий при стоимости пластикового стаканчика кофе в две рупии) оказывается более действенным доводом. У меня даже мелькнула мысль, что я серьезно переплатила Тапару за видео из Тадж-Махала, однако сделанного не вернешь.
Взяв фунт, полицейский быстро прячет его и просит:
– Мэм, закройте дверь, чтобы вас не видели.
– Да, конечно. Постучите, когда придете, но я не смогу быстро встать, сами понимаете, капельница…
Я намеревалась еще сказать, чтобы он сам выпил кофе, если придется слишком долго ждать, но полицейский торопится. Ему явно запретили даже беседовать со мной, не говоря уж о том, чтобы покидать пост.
Убедившись, что он прошел к лифту, я быстро снимаю рубашку, под которой одежда, выскальзываю из палаты и направляюсь в другую сторону. Все объяснения: записка с извинением медперсоналу и доктору, почему я ушла, а также сообщение, что я срочно возвращаюсь в Лондон, поскольку напугана произошедшим, уже на месте. На мое счастье, сумка с документами и лэптопом лежала на полке шкафа, в ней ничего не пропало и не добавилось.
Но в клинике у меня оставалось еще одно дело. Не важно, действительно ли я брошусь в аэропорт, чтобы улететь в Лондон, или предприму что-то другое, я должна навестить Энни. Что-то подсказывает мне, что еще одного раза не будет.
Палату я нахожу быстро, но там меня ждет неожиданная встреча – у постели Энни сидит Эдвард.
– Джейн?
Я прижимаю палец к губам – никто из сотрудников клиники не должен слышать мое имя. Но в следующее мгновение мой взгляд останавливается на Энни, ее глаза открыты, и она смотрит в потолок неподвижно.
– Энни?.. – зову ее я.
– Энни умерла. – Голос у Ричардсона безжизненный, словно и он последовал за женой. – Ее сейчас заберут. Они обещали, что Энни будет жить… Они обещали, что спасут ее!
Эдвард настолько потерян, что даже не сообразил закрыть умершей жене глаза.
Я подхожу к кровати и делаю это за него, а потом накрываю простыней и ее лицо.
Простое действие заставляет Ричардсона очнуться, он недоуменно смотрит на меня:
– Откуда ты здесь?
– Я? А не ты ли меня сюда отправил, Эдвард?
Я не готова к разговору с ним и ищу повод избежать объяснений. Если бы Эдвард не произнес следующую фразу, возможно, я бы исчезла даже из его жизни навсегда, но он вдруг советует:
– Джейн, беги! Прямо сейчас беги, иначе погибнешь, как…
Имя не произнесено, но я уже понимаю, что Алисия Хилл сказала.
– Как Хамид Сатри? Это ты помог найти и взять Сатри в Лондоне? Тебе по силам?..
– Сейчас не время и не место, – Ричардсон кивает на тело Энни, накрытое простыней. Отвечать мне он явно не собирается.
– Время и место, Эдвард, – говорю я. – Перед Энни ты не сможешь солгать, она тебе этого не простит.
Ричардсон судорожно глотает и хрипло произносит:
– Ты права, теперь можно.
– Что можно?
– Можно сказать все. Энни умерла, теперь все равно.
Я просто не в состоянии ждать, когда он соберется с силами и скажет правду. Понимаю, что правда будет страшной, той самой, которую я не хочу знать. Но теперь должна узнать.
– Что за фирма «Хантер»?
– Частный сыск.
Он не переспросил, даже не поинтересовался, откуда я о ней знаю. Значит, Алисия Хилл сказала правду.
– Зачем людям из Мумбаи нужна я? – Я киваю в сторону двери, не зная, как назвать тех, от кого сбегаю.
