Я вскинула глаза на Амриту, словно спрашивая, можно ли взять в руки это чудо. Та кивнула.
Я осторожно коснулась пальцами бриллианта, он был теплым! Умом я понимала, что это из-за жары, что я просто сильно волнуюсь, но мое сердце твердило, что и алмазное теплое, потому что живое.
Я вынула бриллиант из шкатулки. Мы с ним были единым целым – алмаз и я.
Борясь с желанием просто прижать камень к сердцу, я посмотрела на Амриту.
– Куда вы его теперь денете?
Та вздохнула:
– Я не знаю, что с ним делать, это тебе решать.
Я не успела ужаснуться перспективе распорядиться этим чудом, как мой язык уже выдавал ответ:
– Его нужно вернуть на место, где хранился…
Я не сказала «в Тадж-Махал», потому, что пришло еще одно озарение (господи, сколько же их сегодня!).
Сбежавший охранник Девдан тогда на пляже Чоупатти не сказал толком ничего, вернее, я ничего не поняла из его слов. От Кадеры я знала, что Мурти и Девдан что-то охраняли ночью по просьбе Сатри. Сразу после этого исчезли все трое – и сам Сатри, и оба парня, а потом один из них был найден мертвым в Джамне. Не требовалось большой сообразительности, чтобы связать эти события воедино и привязать к камню.
Я решила, что Девдан с товарищем охраняли Сатри, когда тот опустошал тайник, потому они и сбежали. Но Девдан ни слова не сказал о Сатри, вернее, не сказал, что охранял именно его, кроме того, рассказ этот никак не вписывался в реалии Тадж-Махала, я тогда даже заподозрила, что охранник лжет, или это вообще не Девдан.
Девдан стоял в восточной башенке и следил, когда часовые Тадж-Махала появятся на стене. Восточная башенка насторожила меня еще тогда в Чоупатти, но теперь стало все ясно.
Амрита сказала, что Шах-Джехан понимал, что усыпальницу рано или поздно вскроют, для людей нет ничего святого. Потому его разумная дочь спрятала алмаз в другом месте. Сейчас я вдруг поняла в каком!
– Вы ведь не зря тогда встретились нам у усыпальницы Сати возле Западного входа в Тадж-Махал? Потому что алмаз хранился там, да? Не в усыпальнице Мумтаз и Шах-Джехана, а у первой Хранительницы, у Сати?
Амрита кивнула, ее глаза блестели.
– Вы никому не открыли место тайника, но достали алмаз сами, а Девдан и Мурти вас охраняли. Но потом они пропали. Мурти тоже вы убили?
– Кого, охранника? Зачем, они же ничего не подозревали. Один просто подрался и его столкнули в воду, а второй испугался, решив, что это месть умершей Сати, и скрылся. Он жил в Сакинке, Джая с ним виделась.
– Но почему он сбежал, когда мы разговаривали в Чоупатти?
– Кто разговаривал?
– Я беседовала с ним в Чоупатти, и, увидев кого-то, Девдан сбежал. Когда на следующий день я попыталась его разыскать, на меня напали люди, нанятые Томасом Уитни.
Амрита пожала плечами:
– Если и сбежал, то с алмазом и со мной это не связано.
– Попробую поверить, – пробурчала я себе под нос, но Амрита услышала.
– Я убила только Санджита, если бы он просто отдал алмаз, то был бы жив. Он знал, что за кражу этого камня грозит смерть, и сознательно организовал налет на дворец.
– Что теперь будет с алмазом? – Мне просто не хотелось продолжать разговор об убийствах, держа в руках такое чудо.
– Это тебе решать, ты же Хранительница, – снова повторила Амрита.
– Вы хотели вернуть его на место. Почему не вернули?
– Там все закрыто, после скандала с поисками в нижней галерее Тадж-Махала проверили все входы вокруг и запечатали. В том числе закрыли усыпальницу Сати. Я не знаю, что делать. Я принесла алмаз Джае, но она тоже не знала. Мы решили сказать правду тебе, чтобы ты и решила…
Только этого мне не хватало!
– …После того, как пройдешь обряд.
– Какой еще обряд?!
– Сейчас у тебя просто сердце Тадж-Махала, но ты должна стать Хранительницей.
– Никому я ничего не должна!
Что значит стать Хранительницей? Джая погибла, Индира Ратхор, чье сердце пересажено мне, убита, переломана судьба и самой Амриты. Я не хочу хранить алмаз и тайну сердец, я хочу просто жить. Или не жить совсем, это уж как получится, я же понимаю, что едва ли удастся спрятаться от бдительного ока спецслужб после всего, что случилось.
Амрита ушла за моими новыми документами, а меня попросила не высовывать носа из номера. Я и не собиралась.
Убедившись, что моя новая наставница ушла, я достала из маленького кармашка сумки флешку и открыла информацию на экране. В свете последних событий и новых знаний мне стоило еще раз посмотреть материалы, полученные у Тапара. А если честно – мне просто хочется понять, что же такого было в этом Сатри, что такая самодостаточная красавица, как Амрита, ради него могла пойти на преступление. Для нее отдать алмаз – страшней собственной гибели.
Изучая видео в Агре, я искала, прежде всего, данные, позволяющие понять, как труп попал на саркофаг Мумтаз и вообще в подземную галерею. Нашла доказательства склейки видео и этим удовлетворилась. Труп не рассматривала и вырезанное сердце тоже.
Просто просмотрела видео, где Сатри уже мертв, стараясь не думать о том, чьих это рук дело.
Что-то насторожило сразу. Интуиции, как известно, надо доверять. Подсознание может уловить куда больше, чем самый тренированный мозг. А интуиция мне подсказывала, что что-то не так…
В Гугле я уже видела прижизненные фотографии Сатри, на них он, как правило, был окружен поклонницами или просто «подругами». Хамид Сатри при жизни был хорош собой, даже очень. Из тех, кто следит не только за своей внешностью, но и за здоровьем. Наверняка посещал спортзал и массажиста, загорал и правильно питался. Это не слишком вяжется с образом игрока, просиживающего ночи в казино, хотя бывают и такие.
Ни одной фотографии с Амритой Ратхор я не нашла. Стеснялся того, что любовница старше на пятнадцать лет? А ведь она любила его по-настоящему.
Женщина-загадка любила пустышку… Эта любовь для меня непостижима.
Понимала ли она, что он приговорен и чатристами, и Хранителями? Наверняка.
Знала ли, что это ее сын расправился с ним? Тоже знала.
Более того, Амрита простила и мерзавца-любовника, и сына. Явно простила.
Ричардсон прав – я ничего не смыслю в любви, не понимаю, что можно ради нее совершить, а что нет. Уничтожить весь мир, как Эдвард, я бы не смогла. А простить, как Амрита? Я вдруг сознаю, что Амрита в краже алмаза винила себя, а Сатри – в гибели Индиры.
Я уже заношу руку, чтобы закрыть видео, но что-то останавливает.
Труп Сатри лежит подле саркофага Мумтаз, на самом саркофаге вырезанное сердце. Кажется, на этой картинке я изучила каждый миллиметр, ничего нового. Нового ничего, а примечательное есть! Киран Шандар описывал лужи крови, другие журналисты повторяли за ним. Но луж в кадре нет. Кровь есть, но вовсе не потоки.
