– Это вы называете спасением?! Я вижу левым глазом только свет, но не больше!
– Не спеши, глаз должен зажить. Уже то, что ты видишь свет, значит, что сможешь видеть и остальное. Не торопись и никому не говори о своем состоянии, только Абдулле, который лечит твои глаза.
Хосров почти завыл от отчаяния.
– Лучше бы он казнил меня!
– Ты не пожелал смириться, когда у тебя еще была возможность, смирись хотя бы теперь. Все твои сторонники тебя предали, Хосров. Прими свое место и живи пока так. Покорись, потому что из-за твоих амбиций уже погибло много людей. Их смерти на твоей совести. Это были не враги Хиндустана, но они тешили твое самолюбие, за что и поплатились. В жизни есть много интересного и важного помимо власти, сумей найти это для себя. Ты любишь кого-нибудь?
– Что? – чуть нахмурился принц. Меньше всего он сейчас думал о любви.
– Я спросила, любишь ли ты кого-нибудь, и любит ли кто-то тебя?
– Кому я нужен?
– Принцессам, возможно, нет, они все мечтают стать королевами, но ведь есть и те, для кого титул и положение не главное.
Хосров вспомнил девушку с мина-базара. Ей-то точно не главное. Но теперь он слепец – что может дать ей даже не полностью слепой царевич?
Рукия ответила коротко:
– Свою любовь. Что за девушка?
– Я купил у нее книги…
– Что ты купил?!
– Она единственная продавала на мина-базаре книги. И Хуррам тоже купил одну.
Рукия расхохоталась, вызвав обиженное недоумение у Хосрова.
– Прости, Хосров, я не хотела тебя обидеть. Дело не в тебе и не в книгах. Просто ты выбрал подружку возлюбленной своего брата.
– Что?
– Неважно, – махнула рукой королева. – Я приведу к тебе эту девушку. Она тебя достойна. Только потерпи немного, не стоит показываться красавице с повязкой на глазах, чтобы не вызвать ее жалость.
– Я и без напоминаний не забываю, что теперь калека.
– Хосров, калека не тот, кто слеп или безног, а тот, кто глуп или потерял веру.
Арджуманд слишком страдала из-за невозможности встречаться с Хуррамом или хотя бы видеть его, чтобы заметить изменение в поведении Сати. А та вдруг повеселела. Она расспрашивала старую лекарку Фирузу о болезнях глаз и о том, может ли видеть человек, у которого глаза пострадали. Фируза сердито заявила, что такого не знает, а кому думать о принце Хосрове – найдется и без Сати.
А еще Сати вдруг заговорила о хадже в Мекку. Арджуманд даже ахнула:
– Ты с ума сошла?! Ты же индуска, хадж совершают только мусульманки.
– Я подумаю…
Арджуманд не до странностей в поведении подруги, по зенану пополз слух, от которого у нее самой голова пошла кругом, а солнце стало черным.
Глава 7
Мы летим в Мумбаи первым классом.
В салоне «Боинга» Чарлз кивает на два кресла в среднем ряду:
– Я попросил взять места посередине, чтобы иметь возможность еще немного побеседовать.
После вкусного ужина, с удовольствием потягивая кофе с ликером, Престон с любопытством интересуется:
– Вы впервые путешествуете в Индию?
Меня умиляет это чуть старомодное «путешествуете». Хочется ответить, что это рабочая поездка, путешествие я предпочла бы в Швейцарские Альпы.
– Никогда не бывала в этой стране.
– Что ж, вас ждет много удивительных открытий.
– А вы часто там бываете?
Он кивает:
– Можно сказать и так…
– Съемки фильмов? – Меня совершенно не интересует, как часто и зачем собеседник летает в далекую Индию – но я же должна ему нравиться?
– В последний год дела, связанные со съемками «Тадж-Махала», но вообще-то… мои предки жили в Индии, мать там родилась. Они то, что индийцы называют «фиранги». Или «фаранги», это все равно. Даже сейчас вы услышите такое название. Дед был знаком с Уинстоном Черчиллем и Редьярдом Киплингом. Знаете, в Индии жило или служило немало замечательных людей.
– Несомненно! – горячо соглашаюсь я, услышав легкую грусть в его голосе. – Расскажите о своих предках.
И история Престонов в Индии прошлого, а то и позапрошлого веков меня не так уж интересует…
Престону просьба понравилась, он рассказывает, как его предки организовывали производство тонких тканей из индийского хлопка, строили фабрики, обучали работе неграмотных людей, потом к производству добавилась торговля, а позже и строительство железных дорог…
Он с гордостью говорит о том, что Престоны давали работу тысячам индийцев, открывали для своих рабочих больницы и школы, помогали построить жилье, самых талантливых детей учили дальше и делали инженерами на производствах…
– Без железных дорог развитие Индии было бы невозможно, такие просторы не пересечешь на повозках, во всяком случае, быстро не пересечешь. А в современном мире без скорости ты ничто.
Я киваю, он прав…
– А потом Индия стала самостоятельной. Наши рабочие под влиянием господ Ганди и им подобных решили, что если это их руками построены фабрики, больницы, здания, железные дороги или корабли, то не важно, кто оплачивал их труд – все это принадлежит им. Так, словно все эти годы они работали бесплатно для себя.
В голосе Престона звучала горечь, и я понимала – это не только от потери доходов или вложенных средств, но и от потери результатов многолетней работы.
– И что теперь? Паровозы нашей компании ходили по расписанию даже тогда, когда приходилось по пути отбиваться от грабителей. Сейчас, когда условия намного лучше, поезда опаздывают. Самолеты опаздывают! Они так и не научились главному – ответственности, обязательности, пунктуальности. Понимаете, так и не научились! И не желают учиться. Людей много – толку мало. Такова нынешняя Индия.
Хочется спросить, почему Престоны не остались жить в Индии, как сделали многие после объявления независимости. Разве железные дороги встали, фабрики закрылись или торговля замерла? Но я вспоминаю, что он знает страну куда лучше меня, а потому спорить глупо.
Да и Престон тоже не склонен продолжать беседу. Он допивает свой кофе и желает мне хороших снов.
Я отвечаю тем же.
Чем можно утешить человека, чувствующего, что дело его предков пропало?
Заснуть быстро мне не удается – за время пребывания в больнице и на вынужденном отдыхе я выспалась на всю жизнь.
Лететь девять часов, а из-за разницы в часовых поясах мы прибудем в Мумбаи к полудню по местному времени.
Две недели – столько еще продлятся съемки. Наверняка дольше, студийные планы редко выполняются, однако мой контракт заключен именно на такой срок. По истечении двух недель я могу без потери лица и заработка его расторгнуть в одностороннем порядке. Надеюсь, мне этого хватит. Даже если разберусь раньше, найду чем заняться, в Мумбаи в клинике лежит Энн, нужно придумать, как ее навестить.
