Но тогда это все было еще впереди, вернее, предполагалось.
Престон кивком приветствует опоздавшую и продолжает:
– Мне доверено на месте разобраться со всеми возникшими вопросами, и я принял решение, что обязанности режиссера на этом этапе, включая последние съемки, монтаж и озвучение, будет выполнять Раджив Сингх.
Реакция группы разная, кто-то смеется – мол, ну, теперь держись! Но большинство одобрительно гудят. Мне же интересна реакция самого Сингха. Красавчик изумленно вскидывает на Престона глаза, словно не подозревал о такой возможности – а ведь он давно исполнял обязанности режиссера. Неожиданно для всех он вдруг качает головой:
– Нет.
– Что нет? – удивлен Престон.
– Мне достаточно главной роли. Я помогал Санджиту, но не более. Ответственность за окончание и монтаж на себя не возьму.
– Почему? – в голосе Престона слышны металлические нотки. И я с ним солидарна, не люблю, когда набивают цену.
– Я не во всем согласен и со сценарием, и с тем, как снимал Санджит. Если при монтаже перекрою по-своему, обвинят в неуважении к погибшему, если оставлю как есть – это будет неуважением к себе.
– Хорошо, поговорим обо всем позже. Я знаю, что в сценарии много недоработок, если исправите, буду только рад. Но нужно помнить, что лишнего времени у нас нет, еще на год продлевать съемки фильма студия не станет, придется выпускать сырое. Поэтому перед тем как переделывать, вспомните о сроках.
– Это не проблема, у нас много готового.
– Поговорим позднее, – кивает Престон.
Дальше я наблюдаю за тем, как он мастерски решает все проблемы. Престон разбирается со всем, не откладывая на завтра, не отмахиваясь, не уходя от ответов. За час он умудрился поговорить обо всем и со всеми договорился. Вопрос остался только один: кто будет режиссером.
Нас отпускают пообедать, а Престон и Сингх уединяются. Я в их компанию не напрашиваюсь и решаю пока познакомиться с группой. В этом мне помогает Алисия Хилл.
– Привет! Я Алисия. Вы из Лондона? – голос у нее низкий и чуть хрипловатый из-за привычки курить одну сигарету за другой.
– Да, я Джейн Макгрегори.
– Как Престону могло прийти в голову привезти вас сюда на самое окончание съемок? – Актриса гасит сигарету прямо о край стола и, поискав глазами пепельницу, бросает окурок в вазу с цветами.
Я улыбаюсь:
– Я сама напросилась.
– Почему? – красивая бровь Алисии приподнимается. Я думаю о том, сколько часов она провела перед зеркалом, отрабатывая вот это мимическое движение.
– Никогда не была в Индии, не видела Тадж-Махала и, если честно, бестолковый администратор.
Алисия перебирает свои пальчики, отсчитывая замечания на мои ответы:
– Администратор здесь Абдул Рахани, он все организует. Индия ужасна, вы очень скоро в этом убедитесь. А Тадж-Махал… Наверное, это единственное, ради чего стоило сюда тащиться.
– Вы так сердиты на Индию?
– Сердита?! Да это самые ужасные съемки, которые у меня были в жизни, а я повидала немало. Вечные толпы, гомон, гвалт, грязь! А необязательность? Опоздание на час – это не опоздание вовсе. Отменить рейс, не прийти на встречу, что-то забыть… Ужасно.
– Как вы полагаете, за две недели все закончится?
Хилл закуривает очередную сигарету и кивает в сторону, куда удалились Престон и Сингх:
– Все будет зависеть от вашего покровителя. Если сумеет уговорить Раджива завершить фильм, то… – Она выпускает дым и усмехается. – Зависнем еще на месяц.
– Но мне кажется, вы даже рады этому?
Алисия вдруг становится на удивление серьезной:
– Да, рада. Начатое надо завершить наилучшим образом.
Такой ответ мне ничего не объясняет, но я решаю не настаивать.
– Вас поселили с Майей? Она приятная девушка. «Оберой» – хороший отель, здесь есть где развлечься, но времени у вас не будет. И посмотреть Тадж-Махал тоже. Разве что урывками. У Сингха в сутках сорок восемь часов, потому у остальных должно быть тридцать шесть.
– С ним тяжело работать?
Хилл некоторое время почти изумленно смотрит на меня, потом фыркает, как кошка:
– Тяжело? Невыносимо! Гении всегда монстры.
– А он гений?
– Вы еще не поняли? Санджита вечно где-то носило, даже в Лондоне его на площадке почти не видели, а уж здесь тем более. Раджив вытянул на себе весь фильм, и даже справедливо, что теперь лавры достанутся ему.
Я не сильна в кинокритике, но мысленно сомневаюсь, что лавры вообще будут. Потратить сумасшедшие средства на съемки танцевально-слезогонной истории вовсе не значит создать шедевр. То, что я читала в сценарии, повергло в уныние: это кино никоим образом не могло привлечь европейского зрителя.
Но обижать уверенную в гениальности снятого материала Алисию Хилл не хочется. Я понимаю, что нужно обходить острые углы, иначе ничего не смогу узнать у этих людей. Шедевр так шедевр, гениально так гениально, я в кино практически не хожу и никому не признаюсь, что участвовала в съемках даже на завершающем этапе и всего две недели.
Вытерплю, ради работы я и не такое выдерживала.
– Договорились. – Алисия кивает на идущих к нам Престона и Сингха.
– Вы думаете?
– Угу. Если Престон видел материал и не дурак, то не мог не договориться.
Чарлз Престон не дурак, но если они договорились, то съемки затянутся. Впрочем, кто знает, сколько мне самой понадобится времени.
Расспросить Алисию Хилл о Хамиде Сатри я не успеваю. Ладно, не все сразу.
Они действительно о чем-то договорились. Группе Престон объявляет, что Раджив Сингх согласился закончить фильм и в качестве режиссера тоже. Снова раздаются возгласы и аплодисменты.
Но мне лично плевать на Сингха и любовь или нелюбовь к нему членов группы – я сама по себе. Только бы не нагружал меня работой тридцать шесть часов в сутки, не то придется ретироваться под предлогом профнепригодности. Мысль о профнепригодности мне нравится и даже немного успокаивает. Чего проще – изобразить недотепу, чтобы не заваливали работой, а с Престоном я как-нибудь договорюсь.
Рекомендация Престона, данная перед отъездом мне, несколько странная:
– Мисс Макгрегори, Сингх все закончит сам, постарайтесь только ему не мешать. Во всем соглашайтесь, не суйте нос не в свои дела и потерпите две недели.
– Как определить, какие именно дела мои?
Престон усмехается:
– Ваше дело только организация работы на площадке. У вас будет прекрасный помощник – Абдул Рахани, он выполнял эти функции до сих пор, будет выполнять и впредь. Но теперь он при вас.
