Не зная, как быстро удастся добраться до студии, утром я выезжаю раньше, чем в первый раз с Тилаком. В результате мы проскакиваем все места, где бывают пробки, раньше, чем те образовались, и я выхожу из машины у ворот «Яш-Радж-Филмс» около семи вместо восьми.
Но почти сразу встречаю Салмана Кадеру, который тоже приехал рано. Вот ему и адресую вопрос:
– Салман, можно ли затеряться в Индии?
Кадера изумленно раскрывает глаза:
– Конечно, рани. В Индии около полутора миллиарда человек, в Мумбаи почти двадцать миллионов. В маленькой Агре их два, а с туристами и того больше…
– А у вас бывало такое? – Я и сама не могу объяснить, почему спросила и что имела в виду под этим «у вас», но Кадера спокойно отвечает:
– И у нас бывало…
– В съемочной группе? – Снова охотничья стойка, и пусть Раджив Сингх орет на меня сколько угодно!
– Да.
– Когда?
– Когда исчез Хамид Сатри.
– А… – Я не могу скрыть разочарование. – Вы его имели в виду…
– Не только. Через пару дней после него пропали два его охранника, одного неделю спустя нашли убитым в Джамне.
Вот это подарок! То есть ужасно, что человека убили, но это уже зацепка, да еще какая.
– А второй?
Кадера пожимает плечами:
– Не знаю. Сбежал, испугавшись.
– А как же их семьи?
– Живут где-то в Мумбаи в Сакинке.
Мне название района не говорит ничего, но я решаю не педалировать, чтобы у Кадеры не возникли подозрения. Пока достаточно того, что два охранника исчезли следом за самим Сатри, один из них убит, а их семьи живут где-то неподалеку. Теперь предстоит решить, кого искать сначала – сбежавшего год назад охранника или недавних виновников подмены видео в Тадж-Махале.
Но это чуть позже, пока мне предстоит убедить Раджива Сингха в своей полнейшей непригодности, чтобы расторгнуть договор без штрафных санкций с моей стороны. Престон, похоже, так доверяет Сингху, что согласится скорей отпустить меня с богом, чем вызвать неудовольствие нового гуру фильма «Тадж-Махал».
Из «Обероя» придется съехать, но я могу взять номер в отеле попроще, и я даже, кажется, знаю в каком районе – неподалеку от студии и ресторана, рекомендованного мне секретарем Ваданта. Может, она порекомендует и отель?
Неожиданно Кадера предлагает:
– Хотите посмотреть на репетицию Раджива?
Репетицию? Что он может репетировать, если фильм практически закончен? Сингх же собирался только переснять несколько сцен в Агре, а потом все озвучить?
Но я соглашаюсь:
– Да, хочу.
– Пойдемте, я покажу. Он с шести утра танцует.
– Что делает?!
Салман смеется:
– У Раджива есть группа молодежи, которую он кое-чему учит.
В большом танцевальном зале с зеркалом во всю стену действительно гремит музыка. Так репетируют, наверное, все танцевальные группы мира.
Кадера жестом приглашает меня войти и молча встать у двери.
Полтора десятка молодых людей лет до двадцати повторяют движения танцора впереди. Обнаженные торсы, блестящие от пота, повязки на головах, чтобы волосы не лезли в глаза, босые ступни… Движения завораживают своей мощью и слаженностью.
Я открываю рот, чтобы спросить у Кадеры, где же Сингх, поскольку среди сидящих на скамье его не видно, как вдруг соображаю, что тот самый танцор, чьи движения копируют парни, и есть Раджив. Мне кажется, что он нас заметил, но не остановился.
Следующие четверть часа репетиция продолжается, а я завороженно смотрю, как движется Сингх.
Наконец музыка умолкает. Сингх хлопает в ладоши:
– Хорошо. Молодцы. Дхаржди, завтра встанешь в центр. Продолжайте, пока сами не поймете, что готовы идти дальше.
Парни складывают руки ладонями вместе и слегка кланяются, благодаря учителя.
Раджив подходит к нам. Его торс блестит от пота, но дыхание даже не сбилось (или успело восстановиться?).
– И что вы здесь делаете, мисс Макгрегори? Вы так любите свою работу, что приехали на час раньше? Или тоже решили потанцевать?
Темные глаза смотрят насмешливо, но не жестко. В благодушном настроении после танца?
Не дожидаясь ответа, он что-то говорит Кадере. Тот задумчиво кивает.
По их тону я понимаю, что что-то не клеится. Но разговор идет на хинди (или маратхи), я ничего не понимаю.
– Что-то случилось?
Сингх смотрит на меня, чуть прищурив глаза, потом кивает:
– Съемки придется на время прервать. Сбор в просмотровом зале через полчаса. Это рядом с кабинетом Ваданта. Найдете?
Съемки придется на время прервать? Это даже хорошо, у меня образуется свободное время – мне оно как раз необходимо для расследования. Но почему прервать, неужели Кадера прав, и в Агре все так плохо?
Глава 12
Они путешествовали уже больше двадцати дней. За то время Арджуманд отправила десять гонцов с письмами Хурраму, пять из которых вернулись, привезя ответы. Мехрун-Нисса выразила свое недовольство:
– Арджуманд, ты накличешь беду. Не может принц каждый день отправлять тебе письма, это заметит падишах, и переписка прекратится совсем. Так произошло у нас с Джехангиром.
– Но не могу же я не отвечать на его письма? – Арджуманд была близка к отчаянию.
Помимо Хуррама она получила послание и от Раузы Бегум – бабушка постаралась подробно пересказать, как прошла свадьба принца, как хороша и богата его невеста, как знатна Кандагари Махал. «Она настоящая ровня принцу Хурраму и, надеюсь, сумеет сделать его счастливым».
Хуррам писал иное: «Не люблю, не полюблю, хотя вынужден жениться». Он присылал стихи и воспоминания о каждой минуте их встреч на рынке. Посылал безделушки, как напоминание о своей любви.
Но яд сомнения все же проник в ум Арджуманд – Рауза Бегум добилась своего. Арджуманд спрашивала о Кандагари Махал, о том, умна ли та, хороша ли собой, какие у нее руки, голос, волосы… Хуррам, не понимая, почему это интересует любимую, отмахивался, мол, не вижу, не слышу, не хочу знать. Это вызывало подозрения у Арджуманд, а Хуррам не понимал, почему ее волнуют эти вопросы. Он писал о любви, а Арджуманд спрашивала о женщине, которую он почти ненавидел!
– Джафар, почему ее так интересует Кандагари Махал?
Не по годам мудрый друг объяснял:
– Ваше высочество, это простая ревность. Арджуманд Бегум не может сказать прямо, что ее сердце обливается кровью при мысли о том, что рядом с вами другая, вот она и расспрашивает, чтобы убедиться, что Кандагари Махал ничем не лучше ее самой.
