Зато, потрудившись, я нахожу все, что касается алмаза. Имени Хамида Сатри в документах «Антиса» нет совсем, но это неудивительно, он вполне мог прятаться за именем Ротерта Смита. Смит соглашался на экспертизу бриллианта.
Обнаружились интересные подробности. После того как стали известны результаты экспертизы, Роберт Смит предпочел иметь дело только с Томасом Уитни. Теперь все без исключения переговоры, договоренности о цене, сроках аукциона и участии в выставке проходили через него. Но ни о каких выплатах сведений не нашлось.
Кстати, в это же время и была переведена первая огромная сумма. Томас Уитни так дорожил этой сделкой, что своеобразно подкупил Хамида Сатри? Странно… Сколько он мог получить в качестве премиальных за этот алмаз? Вряд ли десять или двадцать миллионов. Больше похоже на долговой заем. Если Хамиду Сатри срочно понадобились большие деньги, а он в это время скрывался, то взять в долг мог только у кого-то лично, любой банковский кредит тут же бы засветился. Причем взять у того, кто держал в руках нечто более ценное, чем эти миллионы. Друзьями детства, партнерами по бизнесу или родственниками, какие могли ссужать друг друга огромными суммами просто под честное слово (возможно ли сейчас вообще такое?) они не были, Уитни и Сатри связывал лишь алмаз.
Вот чем держал на коротком поводке Томас Уитни Хамида Сатри – одолжил ему деньги до продажи бриллианта. Такие займы тоже не оформляют на салфетке. Но следы найти трудно. Возможно, они оформили в Индии и просто на бумаге без внесения данных в компьютер. С этим я уже сталкивалась у Тапара. Самые страшные займы как раз нигде не засвечиваются, а вот те, кто их дает, умеют выбивать возврат средств не только с должника, но и посмертно с его наследников.
Вряд ли наследники были бы рады долгу в двадцать миллионов.
Неужели у Сатри совсем нет родственников?
Я еще раз изучаю семейное древо убитого продюсера и нахожу сводную сестру, которая братца знать не желает. Один взгляд на фотографию Мохини Брекксен объясняет степень их родства – никакого. Они явно были просто сводными. Что фру Брекксен знает о своем брате и его долгах?
Мохини Брекксен живет в Гетеборге, весьма успешно занимаясь поставками молочной продукции, и о долгах брата даже слышать не желает, о чем раздраженно сообщает мне, страшно удивившись звонку. О других родственниках понятия не имеет, наследницей себя не считает и вообще об убийстве Хамида не ведает.
Она тяжело вздыхает:
– Впрочем, этого следовало ожидать – Хамид всегда жил не по средствам и делал долги. У него было множество любовниц среди актрис, с которыми Хамид работал. Если кто-то что-то знает, то среди них. Обычно он спал с исполнительницей главной роли очередного фильма, но это неудивительно, так поступают многие продюсеры.
О своем родстве с Сатри Мохини сообщает коротко: Сатри-старший удочерил ее, дочь своего шведского друга Олафа Брекксена, после смерти ее родителей. Она согласилась только на новое имя – Мохини, которое в девять лет показалось почти божественным, но, когда повзрослела, немедленно вернулась к родственникам кровных родителей и постаралась забыть индийское прошлое.
Круг замкнулся, я вернулась к началу.
В чем-то Мохини Брекксен права – Сатри наверняка пользовался своим положением продюсера и крутить романы с актрисами не стеснялся. Но Вадант сказал, что в последний год, даже полтора у него была постоянная любовница, которая старше Хамида на пятнадцать лет. Интересно, помешала ли эта «старуха» Хамиду сделать любовницей Алисию Хилл?
Вадант называл даже имя любовницы… Я заставляю себя вспомнить беседу со слизняком. Да, он сказал: «Амрита Ратхор». Я уже встречала это имя, так звали мать Раджива! Гугл подтверждает: родители Раджива Сингха – Адитья Сингх и Амрита Ратхор. И тот, и другая умерли.
Мать красива, очень красива, причем той красотой, которая с годами становится только качественней. Но и отец хорош. Радживу было в кого уродиться красавцем.
Отец был продюсером и режиссером, мать актрисой. Адитья умер давно, Амрита действительно год назад, и она примерно на пятнадцать лет старше Хамида. Фотографий ее с Сатри нет, может, не она? Мало ли Ратхоров в Индии… Я решаю спросить у Алисии Хилл, уж она должна знать.
В любом случае это не объект моих поисков, Амрита Ратхор не могла стать убийцей Сатри или причиной его гибели, поскольку сама умерла за год до него.
Но мне пора собираться в поездку и ложиться спать, Раджив обещал заехать очень рано.
За следующие четыре дня я почти ничего не узнала о Хамиде Сатри (все трое беседовать на эту тему не пожелали), зато узнала многое об Индии, Алисии Хилл и, главное, Радживе Сингхе.
Впечатления оказались не совсем радостные.
Что рассказать об Индии? В реальности она не такая, как в кино. Нормальные индийцы не поют по поводу и без него, не размахивают руками при разговоре, делая странные, большие, похожие на танцевальные, жесты. Они ведут себя как остальные нормальные люди. Они вовсе не глуповато-доверчивы и не злобно-напряженны, они реагируют, как все остальные – улыбаются и сердятся, хитрят и смеются, грустят и даже плачут. Они просто люди, хотя и со своими привычками.
В первые дни своего пребывания в Индии я ощущала только жару и вонь, видела грязь и толчею повсюду. Это неудивительно, такое количество народа в одном месте трудно не заметить и не ощутить собственными боками и плечами. Индийцы умеют ловко ходить в толпе, иностранцы задевают всех подряд и их тоже задевают из-за неумения вовремя уворачиваться.
А грязь… Это неподъемная тема в Индии, и не только в ней, я думаю. Например, о Тадж-Махале и Агре я однажды прочитала в Интернете высказывание: бриллиант на помойке.
Так и есть. Но, если осмотреться, нельзя не заметить, что в Индии много бриллиантов или полудрагоценных камней – это мосты, парки и дороги, но главное – люди. Россыпь сокровищ, а вокруг помойка.
Встретившись взглядом с нищим в рубище, давным-давно нечесаным и столько же немытым, вы неожиданно можете понять, что в его голове философские мысли такой глубины, что он может дать фору любому профессору из цивилизованного мира. И если присесть с ним рядом прямо на землю в такой же позе лотоса, то можно вести разговоры не один день. Это жемчужина, а вокруг тоже помойка.
Иностранцы видят грязь снаружи, чтобы разглядеть среди мусора драгоценности, в нем нужно просто покопаться, а это претит любому европейскому глазу и носу. Я не осуждаю европейцев, приезжающих из чистых стран, но не вправе осуждать и индийцев, живущих по своим правилам. Для них Дхарави не ужастик для фотосъемок, а очередная карма, которую лучше отработать на совесть, чтобы в следующей жизни не оказаться в Сакинке или где-то в резервации для прокаженных.
И Тадж-Махал – редкий пример, когда даже потрясенные красотой европейцы не замечают грязи вокруг. Эта красота не из контраста, она сама по себе, она всемирная и на века.
На каком-то очередном километре я не выдерживаю и вдруг начинаю выкладывать похожие соображения Радживу. Сингх молча слушает, а потом серьезно кивает:
