Когда она встала перед Сашей, ее лицо было непроницаемо.
– Фамилия, имя?
– Рокотовский, Александр, – в голосе был вызов.
Однако больше эксцессов не произошло, Саша позволил осмотреть себя полностью: волосы, уши, горло, пульс. Осматривая руки, Вера заметила одинаковые круглые ожоги на тыльной стороне ладони, почти машинально потерла их большим пальцем.
– Футболку поднимите.
Саша стянул футболку через голову. Вера с тем же непроницаемым лицом прослушала его стетоскопом.
– Спасибо. Можете одеваться и идти, – проговорила она спокойно.
– До скорого, – усмехнулся Саша.
Он резко развернулся и вышел, так и не надев футболку, Соловков и Карпов за ним. Дверь закрылась плотно, но хохот из коридора Вера все равно услышала. Антонина Сергеевна потерла уставшую ногу и покачала головой:
– Видала, какой кадр.
Вера пожала плечами.
– Через месяц обратно на зону загремит. Такие у нас долго не задерживаются, слишком борзый… – продолжала женщина.
– Может, исправится…
– Этот? – И Антонина Сергеевна зашлась смехом, переходящим в хриплый кашель. Вера метнулась за ширму, налила в стакан воды из чайника. Стакан запотел паром.
Неделю спустя
В карантинной было тихо, кто-то спал, кто-то читал. Саша Рокотовский, раздетый до пояса, лежал на койке, той же самой, которую занял с самого начала, курил и снова чиркал своей зажигалкой с отсутствующим видом. В тишине этот звук был такой же изнуряющий, как звук мерно падающей воды из крана. Многие смотрели на него почти умоляюще, но сказать никто так и не осмелился.
Дверь распахнулась, и на пороге возникли двое – конвоир в форме и невысокий мужчина в футболке и спортивных штанах. На шее у него виднелось большое ярко-красное пятно. На зэков он смотрел тоскующе и настороженно.
– Заключенные, строиться! – приказал конвоир. – С вещами.
Зэки зашевелились и стали подниматься. Борька Коробин вскочил, быстро покидал в пакет вещи и подошел к конвоирам первым. Остальные следом. Саша не торопился, бросил окурок на пол за кровать, где таких лежало еще с десяток. Встал, взял мешок с вещами, который он и не разбирал, и оказался в строю – снова рядом с Соловковым.
– Вы двое – в восьмую комнату, – определил конвоир первых двоих, одним из которых оказался Коробин.
– Хлебозавод, – дополнил мужчина с пятном на шее.
Соловков наклонился к Саше и указал глазами на него:
– Нарядчик, по ходу…
Саша качнул головой, приняв к сведению. Тем временем зэков продолжали распределять на постоянное жилье и работу:
– Следующие – в двенадцатую.
– Сельхозотряд.
– Вы двое – в двадцать третью.
– Хлебозавод.
Очередь дошла до последних.
– Вы – в тридцатую.
– В машинах разбираешься? – спросил нарядчик у Соловкова.
– Ну.
– Тогда ты в гараж.
Остались замешкавшийся и подошедший только теперь Карпов и Саша Рокотовский.
– Вы в пятнадцатую. Оба.
– И на завод. Так, погоди, – спохватился нарядчик. – А Карпов Ф. С. – кто?
– Я. – Карпов сделал маленький шажок вперед.
– Ты в шоферы. А ты, – нарядчик внимательно посмотрел на Сашу, – на завод.
На этом нарядчик тут же развернулся и вышел, оставив конвоира.
– Все, идти спокойно. По коридору направо. Заходить в комнаты под номерами согласно распределению. На работу завтра с утра. Вперед, – распорядился конвоир.
Зэки нестройной толпой побрели по коридору. Постепенно толпа редела – у каждой двери двое покидали ее, заходя в очередную комнату. Саша и Карпов остановились у двери с полустертым номером «15», и Саша зашел первым.
Комната была небольшая, с двумя двухъярусными нарами, двумя тумбочками, столом, табуреткой и шкафом. Первое, что бросилось в глаза Саше, – распахнутое окно. С большого каштана летел опадающий цвет, прямо сюда, на линолеумный зашарканный пол комнаты.
За столом, придвинутым к одной из коек, сидели двое мужчин лет тридцати трех и играли в нарды. Один из них был бритый налысо, большой, круглоголовый, в спортивном костюме и дорогих зеркально-черных туфлях, второй – темнокожий, мулат. Оба они воззрились на вошедших с интересом. Саша встретился глазами с первым, кивнул ему, тот тоже ответил кивком. Саша проигнорировал мулата, прошел и сел на нижний ярус свободных нар. Карпов, наоборот, замешкался у порога.
– З-здравствуйте, – проговорил он.
Игравшие переглянулись весело.
– Ну здорово, – ответил бритый, обнажив в улыбке золотой зуб. Карпов нерешительно продолжал топтаться у двери. Бритый поморщился:
– Сядь уже, не мельтеши.
Карпов послушно подошел к койке, на которой сидел Саша, и неловко забрался наверх. Лег, затаился. Игра в нарды продолжилась, однако то и дело играющие косились на Сашу. Тот, в свою очередь, смотрел на них открыто, изучая. Достал сигарету, закурил. Мулат ему не понравился сразу.
– Ты, что ли, Санек этот, как его… Роковский? – повернулся к нему бритый.
– Рокотовский, – исправил Саша.
– Я Виталик. Это Паша, – кивнул он на мулата. – Играешь?
– В карты…
– Это можно. После проверки, а то заметут. А в нарды с Пашей?
– Не буду. С ним, – сакцентировал свою нерасположенность Саша и прицельно щелкнул сигаретой в окно. Несмотря на его весьма свирепый в этот момент вид, мулат усмехнулся:
– А по делу есть что?
– Да найдется, – угрожающе парировал Саша. Они смотрели друг на друга недружелюбно, хотя Паша – все еще с улыбкой. Карпов наверху слушал, затаив дыхание.
– Не нравятся тебе черные, да? – уточнил мулат.
Саша не ответил, только желваки заходили.
– Да кому они вообще нравятся? – вдруг заявил Виталик резко. – Мне вот не нравятся. Паш, тебе нравятся?
– И мне не нравятся, – откликнулся мулат.
– Э, там, наверху, – обратился Виталик к Карпову. – Тебе нравятся черные?
– Н-нет, – пробормотал Карпов.
Паша и Виталик переглянулись.
– Чё ты там сказал?! – Виталик поднялся и, обнаружив достаточно сильную хромоту, направился к Карпову. – Это кто там тебе не нравится?
– Н-никто… – спохватился Карпов.
– Черные нравятся тебе? Нравятся или нет?! – Виталик схватился за край его постели, подтянулся на руках поближе.
– Н-не з-знаю, – чуть не плакал Карпов.
– Ну так и заткнись! Мудак картонный.
