Принцесса с фрейлинами сидели за большим круглым столом, и места для еще одного человека явно не имелось. Разве что благородные нимы, через одну одетые в бирюзовый шелк, стали бы подниматься и двигать стулья, чтобы втиснуть новую гостью, а затем перемещали тарелки, чашки и свои аристократичные особы. Лично мне даже фантазия о такой расстановке показалась нереальной.
– Нима Вишневская, а вот и вы, – с любезной улыбкой произнесла принцесса Мария Алмерийская.
– Спасибо за приглашение, Ваше Высочество. – Я сделала неглубокий книксен и незаметно толкнула локтем замершую Пруденс. Та во все глаза, забыв про манеры, рассматривала Ее Высочество, ведь Мария была на редкость некрасивой женщиной, а выйдя замуж за будущего короля, лишила себя возможности пользоваться кристаллами, маскирующими внешность.
– Как жаль, что вы опоздали, и вам не хватило места, – с милой улыбкой развела она руками. – Мы как раз собирались начинать.
Перед дамами стояли тарелки с кашей, фруктовые конфитюры в мелких кринках и чайнички с травяным чаем. На более изысканное угощение принцесса тратиться не захотела.
– Тем лучше, Ваше Высочество, я совершенно не голодна и…
– Вы ведь не лишите меня удовольствия угостить вас местным сорбе? – ледяным тоном отрезала Мария.
– Не думаю, что за вашим столом поместится еще один стул, – отозвалась я, в точности копируя интонации оппонентки. – Иначе мы с вашими фрейлинами будем толкаться локтями.
– Сядьте у окна, – принцесса указала на маленький круглый столик, специально сервированный пустыми тарелками на одну персону. Фрейлины захихикали, и стало ясно, что унизительная трапеза тщательно планировалась, и избежать ее не удастся, разве что подпортить удовольствие зрительному залу. Вдруг я почувствовала просто волчий голод и решила насладиться каждой ложкой каши, съеденной за счет королевской казны.
– Нима Анна, вы ведь не сядете у окна? – едва не плача, прошептала Пруденс.
– Конечно, сяду и нормально поем, – снимая плащ, усмехнулась я. – За одним столом с этими курицами у меня бы окончательно пропал аппетит. К тому же я ненавижу овсянку.
– Почему она в платье такого цвета? – зашептались сидевшие за столом фрейлины, совершенно не заботясь, что я могу их слышать.
– Как он называется?
– Цвет называется старая роза, уважаемые нимы, – в разом наступившей тишине отозвалась я. – Говоря откровенно, я терпеть не могу бирюзовый, но мой жених отчего-то считает, что бирюзовый идет моим глазам.
В гробовой тишине я прошла к месту для изгоев и уселась на услужливо отодвинутый слугой стул. За общим столом повисло принужденное молчание.
– Приятного аппетита, Ваше Высочество, – громко пожелала я и нахально соврала: – От овсянки у меня начинается удушье, поэтому, если вы не против, попрошу принести меню.
Неожиданно принцесса встала со своего места, выдержала паузу и с непроницаемым видом пересела ко мне. Столик оказался слишком мал для двоих человек, так что мы уперлись коленками. Мне следовало встать или убрать ноги, но я не шелохнулась.
– С вашего места открывается прекрасный вид, – процедила Мария, и я смирилась с тем, что поесть спокойно точно не сумею, зато вдоволь натыкаюсь носами с королевской особой.
Рокировка оказалась неожиданной не только для гостей, но и для подавальщиков. Вокруг нас начался страшный переполох. Чтобы втиснуть в крошечное пространство еще один комплект посуды, приборы и пузатые хрустальные бокалы, слугам пришлось изрядно попотеть.
– Ваше Высочество, – принялся расшаркиваться перепуганный метрдотель, – вам снова принести молочную кашку с шоколадным конфитюром?
Комплекция принцессы не оставляла сомнений, что шоколадный конфитюр потреблялся не только с молочной кашкой, но и частенько толстым слоем намазывался на сдобные булки поверх куска сливочного масла.
Мария покосилась на меня и прошипела с ненавистью:
– Дайте мне что-нибудь полегче.
– Салатик «терочку»? – Сложив пальцы щепоткой, слуга прикрыл глазенки и принялся нахваливать: – Хрусткая морковочка, сочная свеколочка, нежная молодая капустка. Все в натуральном виде. Вкус, достойный Святых Угодников!
Я бы сдохла от такого корма и отправилась аккурат к Угодникам жаловаться на то, какой у них паршивый вкус в еде. Судя по отвращению, написанному на лице принцессы, она думала так же, но обреченно вздохнула:
– Несите.
– Сбрызнуть уксусом? Или может быть… – Он понизил голос до заговорщицкого шепота: – Добавить каплю кунжутного масла?
Мне стало ужасно любопытно, что такого неправильного имелось в кунжутном масле, раз о нем говорили только шепотом? К нему привыкали, как к опиумным курениям?
Мария шумно сглотнула и решительно покачала головой:
– Не стоит.
– Прекрасный выбор, Ваше Высочество, – похвалил лизоблюд и заработал королевский ненавидящий взгляд. – Нима Вишневская, вам как обычно?
На пару секунд у меня случился стопор, ведь я не подозревала, что прежде посещала ресторацию и даже имела любимое блюдо.
– Давайте, – согласилась я, чтобы не вызвать подозрений у принцессы, и искренне понадеялась, что пресловутое «как обычно» не заставит меня давиться той же сырой морковкой. – И кенерийский кофей с кардамоном, черный, крепкий, с половинкой ложки коричневого сахара.
– Как всегда, добавить коньяку? – уточнил услужливый метрдотель, выставляя меня пьянчужкой.
– Пожалуй, воздержусь. – Я едва справилась с соблазном согласиться на коньяк, ведь трапезу со свихнувшейся от ревности женщиной, считавшей меня соперницей, перенести на трезвую голову смогла бы разве что нима, с этой самой головой совершенно недружная.
Когда прислуга ушла, то в домике установилась принужденная тишина. Никто не решался притронуться к еде до того, пока к трапезе не приступит принцесса.
– Я хотела поздравить вас с предстоящим замужеством, нима Вишневская, – произнесла Мария. – Слышала, что он плебей.
– У Владислава нет титула, если вы об этом, – сухо отозвалась я, едва сдерживаясь, чтобы не срифмовать слово «плебей» с каким-нибудь ругательством.
– Хотя жениться на простолюдинах – это ведь у вас семейное, так? – хмыкнула принцесса.
Все знали, что за свадьбу с моей матерью, юной актрисой Алмерийского театра, Его Величество отлучил отца от королевского двора. Впрочем, это никак не помешало королю в течение многих лет занимать огромные ссуды для пополнения казны и никогда их не возвращать.
– Он хорош собой? – продолжала собеседница, намекая на Влада.
– Да, – согласилась я, не отводя глаз. – Но главное его достоинство, он мне верен. Не находите, что мужчина, не замечающий вокруг себя хорошеньких женщин, способствует здоровому сну и экономит нервическую систему?
Одна из фрейлин тихо охнула, а во взгляде принцессы вспыхнул злой огонек. То, что Эдмонд менял фавориток, как иная нима кружевные перчатки, в ресторанном домике тоже не являлось ни для кого тайной. Некоторые из них, отправленные в отставку, сидели за общим столом. Вероятно, принцесса старалась держать бывших любовниц мужа поближе к себе. Видимо, на всякий случай, если захочется кровавой расправы, а подходящей жертвы под рукой не окажется.
