Если мои предложения кажутся вам излишне смелыми, тогда у меня остается один последний совет политикам, который не может не сработать. С учетом рассмотренных нами тенденций кажется очевидным, что мы не должны сейчас приниматься за демонтаж той системы социальных гарантий, которая у нас уже есть. Сейчас уж точно самый неподходящий момент, чтобы сворачивать программы, от которых зависит жизнь наиболее уязвимых слоев населения, не предлагая ничего взамен.
Политическая жизнь в США настолько отравлена ядом раздоров и распрей, что участвующим в ней силам не удается достичь соглашения даже по самым простым вопросам экономической политики. На этом фоне легко отказаться от обсуждения более радикальных мер вроде гарантированного дохода по причине бессмысленности. Есть вполне объяснимый соблазн ограничиться исключительно небольшими, но при этом осуществимыми мерами второстепенного характера, отложив рассмотрение более важных проблем на неопределенное время.
Сейчас, когда эволюция технологий зашла уже так далеко, отмалчиваться опасно. Мы подбираемся к крутому участку экспоненциальной кривой. Темпы развития ускорятся, и будущее может наступить задолго до того, как мы будем к нему готовы.
Длившаяся десятилетиями борьба за создание системы универсального медицинского страхования в США служит прекрасной иллюстрацией того, с какими колоссальными трудностями нам придется столкнуться при попытке провести какие-либо масштабные экономические реформы. С момента внесения Франклином Рузвельтом предложения о создании национальной системы здравоохранения до принятия Закона о доступном медицинском обслуживании прошло почти восемьдесят лет. При этом в случае со здравоохранением у Америки были примеры давно устоявшихся и эффективно функционирующих систем, которые есть во всех развитых странах. Но примеров успешно работающих систем выплаты гарантированного дохода нет, равно как и примеров любых других мер, направленных на адаптацию к последствиям внедрения новых технологий в будущем. Нам придется все придумывать на ходу. А значит, время для осмысленной дискуссии еще не наступило.
В ходе этой дискуссии нам придется заняться углубленным анализом наших фундаментальных представлений о роли труда в экономике и о том, как люди реагируют на меры стимулирования. Все согласны с тем, что мотивация важна, но есть все основания полагать, что экономические меры стимулирования вполне можно ограничить без особых отрицательных последствий. Причем это справедливо для обоих полюсов на шкале доходов. Утверждение о том, что даже небольшое повышение предельных ставок налога на доходы самых богатых способно лишить их стимулов к предпринимательской деятельности и инвестированию, не выдерживает никакой критики. А тот факт, что и Apple, и Microsoft были основаны в середине 1970-х гг., т. е. тогда, когда максимальная ставка налога достигала 70 %, прекрасно показывает, что налоговые ставки для самых богатых не так уж и заботят предпринимателей. То же верно и для другого полюса: мотивировать самых бедных к труду, безусловно, нужно, но в такой богатой стране, как США, наверняка можно обойтись без крайних мер стимулирования, связанных с угрозой остаться без крыши над головой и средств к существованию. Мы должны преодолеть боязнь того, что слишком много людей окажется внутри вагона нашей экономики, пока активное меньшинство тянет его вперед, — благодаря автоматизации поезд начинает ехать сам.
В мае 2014 г. уровень занятости, по данным платежных ведомостей, в США наконец вернулся к своему докризисному пиковому значению, положив конец периоду масштабного восстановления экономики без создания рабочих мест, растянувшемуся на более чем шесть лет. Впрочем, даже несмотря на восстановление общего числа рабочих мест, все согласны с тем, что их качество значительно ухудшилось. В результате кризиса бесследно исчезли миллионы рабочих мест для среднего класса, тогда как большинство позиций, появившихся в процессе восстановления, относятся к разряду низкооплачиваемых. Значительная их часть — это рабочие места в сфере быстрого питания и розничной торговли, т. е. в отраслях, в которых, как мы видели, в наибольшей степени проявятся последствия развития робототехники и автоматизированных средств самообслуживания. Как долговременная безработица, так и число людей, которые не могут найти работу с постоянной занятостью, остаются на высоком уровне.
За громкими цифрами занятости в заголовках газет скрывается еще один показатель, от которого не стоит ждать ничего хорошего в будущем. За годы с начала финансового кризиса число людей трудоспособного возраста выросло в США приблизительно на 15 млн человек
{341}. В экономике не было создано никаких возможностей для трудоустройств всех этих миллионов новоиспеченных работников. Как сказал Джон Кеннеди: «Мы должны бежать, чтобы хотя бы оставаться на месте». В 1963 г. это еще было возможно, в наше время это может оказаться недостижимым.
Заключение
В тот самый месяц, когда общее число рабочих мест в США наконец вернулось к докризисному значению, правительство опубликовало два отчета, дающих некоторое представление о масштабе и сложности проблем, с которыми нам предстоит столкнуться в ближайшие десятилетия. В первом отчете, который остался практически незамеченным, содержалась краткая аналитическая сводка Бюро трудовой статистики. В частности, в нем говорилось о том, как изменился объем работ, выполняемых частным сектором экономики США за последние пятнадцать лет. Не ограничившись простым подсчетом рабочих мест, Бюро трудовой статистики проанализировало фактическое количество отработанных часов.
Так, в 1998 г. общий объем рабочего времени в частных компаниях в США составил 194 млрд часов. Полтора десятилетия спустя, в 2013 г., стоимость товаров и услуг, произведенных американскими компаниями, выросла приблизительно на $3,5 трлн (с учетом инфляции), т. е. увеличилась на 42 %. При этом общее количество рабочего времени составило… 194 млрд часов. По словам экономиста Бюро трудовой статистики Шона Спрейга, подготовившего данный отчет, «это означает, что за эти 15 лет количество отработанных часов совершенно не изменилось, даже несмотря на увеличение численности населения США более чем на 40 млн человек и создание тысяч новых компаний в течение того же периода»
{342}.
Новость о втором отчете, который был представлен 6 мая 2014 г., удостоилась броского заголовка на первой полосе The New York Times. В рамках крупного межведомственного проекта под названием «Национальная оценка климата», курируемого группой из шести экспертов, в том числе представляющих нефтяную отрасль, было заявлено, что «изменение климата, некогда считавшееся проблемой отдаленного будущего, определенно стало проблемой настоящего»
{343}. В отчете отмечалось, что «лето стало длиннее и жарче, а продолжительность периодов аномально высоких температур увеличилась настолько, что никто из ныне живущих американцев не помнит такого». В США уже было зафиксировано значительное увеличение количества проливных дождей, часто приводящих к наводнениям и масштабным разрушениям. По прогнозам авторов отчета, к 2100 г. уровень моря должен подняться на 30-120 см. Также они отмечают, что «в некоторых прибрежных городах участились наводнения, спровоцированные штормами и высокими приливами». Рыночная экономика начала адаптироваться к реалиям, связанным с изменением климата: в уязвимых районах услуга страхования от наводнений либо выросла в цене, либо просто-напросто перестала предоставляться.
