Высокий кальвинизм, ослабевая в Англии, усиливался на континенте. Согласно идеям высокого кальвинизма, получалось, что количество осужденных намного превосходит количество избранных к спасению. Споры о предопределении во многом стимулировали ремонстранты — сторонники идей Якоба Арминия (1560–1609), которые были осуждены на Дортском синоде как сторонники учения о свободе воли. Часть англиканских богословов занимала примирительную позицию по отношению к ремонстрантам, чтобы не провоцировать расколы в кальвинизме. Лютеране осудили отношение Дортского синода к ремонстрантам и были против их преследований.
На Дортском синоде, как показали историки, делегаты-англичане в соответствии с королевскими инструкциями и своими убеждениями стремились к тому, чтобы ремонстранты были осуждены. Но британские делегаты на заседаниях синода хотели осудить крайние кальвинистские положения, дававшие повод к антиномизму — утверждениям, что избранные к спасению могут совершать даже преступления, но при этом не будут осуждены Богом, поскольку предопределены к спасению. Кальвинистское учение о предопределении подрывало и таинства. На заседаниях Дортского синода представители церкви Англии предложили доктрину, ставшую известной как гипотетический универсализм, утверждая, что в определенном смысле слова Христос умер за всех, а не только за избранных, в результате чего последовал конфликт со сторонниками высокого кальвинизма. Хотя британские делегаты не согласились на то, чтобы назвать каноны, принятые Дортским синодом, доктриной реформатских церквей, они считали, что каноны не противоречат учению, которого придерживалась церковь Англии, и поставили свои подписи под канонами
. Дортские каноны так и не были ратифицированы в Англии, хотя с их содержанием согласились и английские сепаратисты, и многие духовные лица в церкви Англии, но Лод и его сторонники осуждали Дортский синод и утвержденную на нём доктрину о предопределении
.
Лод исходил из того, что церковь Англии должна быть самостоятельной по отношению к континентальным реформированным церквам и к кальвинизму. Среди англиканских богословов нарастало стремление к утверждению собственной идентичности без отождествления себя с каким-то другим направлением в Реформации, что наиболее ярко отразила группировка Лода. Представители группы Лода не поддерживали анти-арминианство, в чём проявлялся их отход от континентального кальвинизма. Обе группы в охватившем континентальный кальвинизм споре — и арминиане-ремонстранты, и противники ремонстрантов (гомаристы) — были противниками епископального строя управления в церкви, так что группировке Лода не нравились и те, и другие. С точки зрения лодианцев, арминиане, к тому же, слишком уж рьяно выступали за политику веротерпимости
.
В церкви Англии с начала XVII в. появились притязания на то, что она является лучшей среди всех протестантских церквей по уровню образованности духовенства. В отношении же иностранных реформированных церквей говорилось о низких доходах священников, их слабой образованности, что не давало им необходимой степени влияния и возможности бороться с различными сектами. Карл I заявлял, что Реформация церкви Англии происходила самостоятельно и не имеет отношения к Реформации какой-либо другой церкви
.
Во взаимоотношениях с континентальными протестантами у англичан с начала XVII в. также стали проявляться соперничество и ксенофобия: например, отношения с голландцами были напряжёнными в течение всего правления Стюартов. Даже пуритане признавали недостатки в голландском характере, и восхищение их сопротивлением испанцам сочеталось с критикой дерзости и жадности голландцев. Лодианцы были против того, чтобы вмешиваться в европейские дела на стороне протестантов, и считали, что интересы внешней политики страны должны определять, с кем из зарубежных протестантов можно поддерживать контакты. Лод считал существование эмигрантских протестантских церквей в Англии фактором, поддерживавшим сохранение пуритан в стране
.
Так для церкви Англии, считает Э. Милтон, «умерло единое протестантское дело». Становление англиканской церкви состояло в том, чтобы отойти от ранней реформационной идентичности и занять своё собственное место. При этом лодианцы трактовали «средний путь» церкви Англии как идею о том, что она не принадлежала ни к одной из борющихся в Реформации партий. Идентичность англиканской церкви и будущая via media были возможны только при разрыве с континентальным кальвинизмом. Корни лодианства Э. Милтон находит в сочинениях Ричарда Хукера
.
Э. Милтон считает, что в 1620–30-е гг. в жизни церкви Англии не только появилась лодианская группировка как новообразование — в это время претерпели трансформацию все основные группы в церкви Англии. Церковь времен правления Якова I в определённом смысле основывалась на существовании согласия между кальвинистами конформистского толка, которые были сторонниками епископальной системы управления церковью, и умеренными пуританами, но при этом стал развиваться процесс расхождения во взглядах между этими двумя группами. Э. Милтон придерживается мнения, что в церкви Англии увеличивалось количество тех, кто готов был примириться с лодианскими доктринами. Для кальвинистов во взглядах группировки Лода многое было отталкивающим, но в то же время всё более почтительное отношение к церковному зданию, таинствам, к духовным лицам не было враждебно даже взглядам кальвинистов. На этом фоне становились лучше видны непримиримые пуритане, у которых активизировался интерес к теологии ковенанта, появились радикальные милленаристские тенденции, что тревожило умеренных кальвинистов
.
Лодианцы стремились порвать с умеренной пуританской традицией в церкви, сложившейся в елизаветинские времена, и сделать церковь Англии более однородной, при этом пытаясь перетянуть на свою сторону кальвинистов-конформистов, исключив при этом из церкви пуритан, что сопровождалось нежеланием высказывать почтение по отношению к утвердившимся в реформатских церквах принципам. К лодианцам не случайно потянулись, как отмеиает Э. Милтон, рекузанты, церковные паписты, что породило в предреволюционной Англии страх папистского заговора. Хотя массовое сознание не разбиралось в богословских тонкостях, недостаточно почтительные отзывы о Кальвине и Безе в устах лодианцев настораживали.
Некоторые идеи, соответствовавшие интересам лодианской группировки, высказывались в другом контексте также оппонентами группировки Лода и по происхождению не были собственно лодианскими, но конфликт в церкви в 1630-е гг., считает Э. Милтон, был развязан ещё из-за того, что лодианцы и Карл I «нарушали риторические фигуры, характерные для существовавшего ранее внутрицерковного кальвинистского консенсуса». При этом Э. Милтон полемизирует с работой Г. Берджесса
, в которой автор развивает созвучную взглядам постмодернистов идею о том, что языковые проблемы могут порождать политические проблемы, но, как считает Э. Милтон, общественные проблемы порождает не только язык: ведь король Карл I почему-то не сформулировал свои политические намерения на языке и в понятиях общего права, на котором говорила оппозиция, и вряд ли это было случайным нарушением риторических фигур. Языковые конфликты, проводит свою мысль Э. Милтон, сами являются отражением реально существующих бытийственных конфликтов, и смягчение этих конфликтов риторическими средствами не решало их. Лодианцы тоже сознательно употребляли символы и риторику антипуританского характера. Проблемы коммуникации и понимания в первые десятилетия XVII в. были, по мнению Э. Милтона, «формой выражения общественных проблем, а не языковых трудностей»
.
