Некоторые историки английского протестантизма стремятся подчеркнуть, что при всей остроте противостояния нонконформистов и установленной церкви во второй половине XVI — начале XVII в. преобладающим качеством внутрицерковной жизни было согласие. Например, по мнению Чарльза и Кэтрин Джордж, «основным качеством истории английской церкви в 1570–1640 гг. была гармония. Институциональные рамки церкви был твёрдо установлены в виде довольно консервативной системы, но доктрина церкви была недвусмысленно протестантской… В церкви случались споры, главным образом относительно её строя, и, гораздо реже, по вопросам доктрины. Несмотря на искренние усилия церковных и светских властей, случались отделения от церкви… Многие историки, слишком погружённые в изучение катаклизма, который завершает период относительного спокойствия в церковных делах (имеется в виду гражданская война середины XVII в. — В.Е.), привносят в исследование такую степень интенсивности раскола, которая реально не существовала»
. Они стремятся подчеркнуть, что в ходе английской истории первых десятилетий XVII в. не было предопределенности. Существовавшие к началу XVII в. религиозные течения в Англии действительно не дошли ещё в своем противостоянии до открытого конфликта, и, по мнению многих историков, острота будущего религиозно-политического противостояния середины XVII в. не просматривается из событий начала века. Но пуритане, как видно из анализа их мировоззрения, в структуре мироздания подчёркивали не гармонию, а конфликт, что и могло рано или поздно найти открытое выражение при благоприятствующих социальных условиях.
Современные британские историки сходятся в том, что признают пуританизм XVI — начала XVII в. явлением, прежде всего, религиозным. В понимании вопроса о связи пуританизма и Английской революции существующие позиции можно свести к тезису, согласно которому в формировании пуританизма важнейшую роль сыграли внутрирелигиозные потребности. Впоследствии сформировавшийся пуританизм смог укорениться в обществе по той причине, что отвечал определённым светским интересам, а накануне революции пуританизм был идейным знаменем оппозиции потому, что дал ей теоретическую базу, обосновывавшую возможность выступления против существующего порядка, и укрепил её в морально-психологическом отношении.
§4. Пуританизм и англиканская церковь при первых Стюартах в оценке британской историографии
Развитие английского пуританизма в предреволюционные десятилетия XVII в. традиционно привлекает внимание британских историков, поскольку религиозные течения того времени имели определённые политические аспекты, и явления, возникавшие в религиозной сфере, были важной составной частью процессов, происходивших в английском обществе. При этом в работах ряда британских историков с 1970–80-х гг. проводится мысль о том, что пуританизм начала XVII в. не следует рассматривать как течение, безоговорочно оппозиционное по отношению к существовавшему религиозно-политическому устройству, поскольку пуритане до 1630-х гг. считали для себя возможным оставаться составной частью церкви Англии
. Исследователи истории церкви стали отмечать, как глубоко пуританские идеи к концу XVI — началу XVII в. проникли в сознание тех, кто принадлежал к установленной церкви Англии, так что они даже считают затруднительным использование в прежнем смысле понятий «пуританизм» и «англиканство», поскольку пуританские и англиканские идеи в сознании многих духовных лиц тесно переплетались
. Историки, принадлежащие к числу ревизионистов, на основе этого стали утверждать, что понятие «пуританизм» при таком толковании теряет свое позитивное содержание
. Высказывалось также мнение, что понятие «пуритане» нужно использовать в соответствии с подходом к пониманию пуританизма либеральных историков XIX в., которые применяли его только по отношению к нонконформистам и пресвитерианам, явно выступавшим против строя установленной церкви. Следствием такого подхода становилось нежелание относить к пуританам умеренных пуритан, которые были конформистами и не вступали в конфликты с церковными властями, но высказывали пуританские идеи в своих печатных выступлениях и проповедях
.
П. Коллинсон считает, что термин «пуританизм» в исследовании использовать вполне целесообразно, поскольку пуритан как общность, обладавшую своей идентичностью, характеризовавшуюся относительно большим рвением в отстаивании «истинной протестантской религии», выделяли современники, а сами пуритане изначально называли своих сторонников «благочестивые» (“the godly”), в отличие от большинства, которое, с пуританской точки зрения, в отношении к религии представляло собой собрание «теплохладных равнодушных профанов»
.
П. Лейк считает, что в отношении некоторых лиц в церкви просто трудно определённо утверждать, были ли они или не были конформистами и насколько далеко простирался их конформизм, поскольку, по его словам, «в церкви Англии сложилось общее ядро религиозных ценностей и опыта, которое не сводилось только лишь к разногласиям по вопросам конформизма и управления церковью», то есть во многих религиозных и моральных вопросах, если не затрагивать споры о приемлемости или неприемлемости епископального строя управления церковью, англикане и пуритане были близки по своим взглядам. Если принять такой подход к пониманию пуританизма, считает П. Лейк, становится возможным более тонкий учет нюансов в религиозных взглядах современников, но теряется точность в определении пуританизма. В то же время рассмотрение англикан и пуритан как оппозиционных по отношению друг к другу группировок, в целом правомерное, в некоторых случаях может быть «огрубляюще неточным». П. Лейк склоняется к мнению, что на практике англикане и пуритане были и оппозиционны ми по отношению друг к другу, и взаимопроницаемыми группами, так что для понимания их отношении надо учитывать оба подхода. Эти трудности, как считает П. Лейк, не закрывают возможности для взаимопонимания среди историков, поскольку в каждом конкретном случае можно обсудить выявленные нюансы во взглядах исследуемых персонажей, а непродуктивным он считает лишь подход тех историков-ревизионистов
, которые отрицают целесообразность использования понятия «пуританизм»
.
В 1970–80-е гг. историки развивали идею о том, что в церкви Англии во второй половине правления Елизаветы и в правление Якова I существовало согласие с основными богословскими идеями кальвинизма (the Calvinist consensus), а конформисты и пуритане отличались друг от друга только незначительными по характеру разногласиями в понимании вопросов церковного управления и церемониальной стороны жизни церкви. Наиболее отчетливо выразил этот подход Н. Тайэк
, но спор по вопросу о том, в какой степени в церкви Англии укоренился кальвинизм, представляется П. Лейку «вечным»
.
Противопоставление англиканства и пуританства возникло, как отмечают современные исследователи, ещё и в результате деятельности марксистски ориентированных британских историков, которые стали рассматривать пуританизм как кредо поднимающихся средних классов, которые стремились убрать из жизни церкви всё то, что мешало поднимающемуся капитализму. Основы для такой интерпретации заложила либеральная историография, которая характеризовала период, предшествовавший 1640 г., как предреволюционный, а пуританизм изображала как прогрессивного поборника изменений и революции. Для того, чтобы обосновать такую интерпретацию, брались труды англиканских апологетов периода правления Карла I, которые хотели маргинализировать пуританизм из основного русла в жизни церкви Англии, для этого изображая пуритан как бунтовщиков — например, труды Питера Хейлина. С 1970-х гг. в рамках либерального историзма, испытавшего влияние подходов историков-ревизионистов, такая интерпретация стала подвергаться сомнению, и стало распространяться мнение, что пуритане, в сущности, были представителями евангелического типа в протестантизме, отличавшегося относительно большим энтузиазмом в исповедании своей веры по сравнению с англиканами. При этом подчёркивалось, что пуритане не обязательно были нонконформистами в отношениях с церковью Англии, так как они были «больше озабочены искуплением грехов, чем социальной революцией, набожностью и её утверждением среди населения, чем политическими катаклизмами или осуществлением пресвитерианской программы церковного устройства», а радикализировались оппозиционные взгляды пуритан лишь в правление Карла I из-за действий властей, попытавшихся подавить пуританизм в церкви, в которой он ранее смог укорениться
.