Социальные идеалы пуритан, считает Коллинсон, были умеренно консервативными: они придерживались убеждений, что социальная иерархия, различие призваний у разных людей в общественной жизни должны сохраняться, каждый человек должен признавать свой статус в обществе и быть довольным этим статусом. Примером для характеристики социальных взглядов пуритан у П. Коллинсона является один из широко известных пуританских проповедников — проживший долгую жизнь умеренный пуританин Лоренс Чэдертон (ок. 1536–1640), первый глава основанного в 1584 г. колледжа Эммануэль в Кембриджском университете, который в своих привлекавших с 1580-х годов в течение нескольких десятилетий значительное внимание проповедях отводил главное место среди беспорядков, случающихся в человеческих обществах, неподчинению младших старшим, но специально осуждал как вредное для общества также и попрание старшими интересов младших. При этом среди тех способностей, которыми Бог наделяет людей, Чэдертон выше всего ценил способность к осуществлению властных полномочий в обществе, поскольку деятельность властных органов упорядочивает общественную жизнь
.
Религиозная проблематика, считает П. Коллинсон, занимала большое место в сознании англичан в первые десятилетия XVII в. Заседания парламентов в конце XVI — первые десятилетия XVII в., как писали современники
, начинались так, что «всегда первый предлагаемый законопроект был или* против папистов или за какие-нибудь улучшения в церкви, например, за лучшее соблюдение воскресного дня», то есть улучшения, предлагавшиеся в религиозной сфере, часто выражали именно пуританские по происхождению идеи. Но, по мнению П. Коллинсона, эти разделявшие пуританские идеи депутаты вели себя не как классические оппозиционеры. Эти люди были представителями власти от местностей, которые они представляли в парламенте. Их интерес к религиозным реформам, считает Коллинсон, не был частью какого-либо более широкого интереса к политическим реформам — мировоззрение этих людей было ярко выражено консервативным, и полагает, что было бы грубым редукционизмом стремление рассматривать пуританизм в среде джентри как идеологическое выражение материальных интересов землевладельцев и городской олигархии. Власти и знать, полагает Коллинсон, по большей части не видели конфликта между исповеданием евангелического протестантизма и социальным статусом, общественными обязанностями представителей верхушки общества. В рамках такой ментальной перспективы установленная церковь, поскольку она не выполняла должным образом свою роль в распространении евангельской проповеди и в укреплении религиозной и моральной дисциплины, была хуже, чем неудовлетворительной — церковь казалась даже подрывающей общественный порядок. Отсюда делался вывод, что беспорядок в обществе проистекал из беспорядка в церкви. Рассматриваемые как оппозиционеры пуритане совершенно не нападали на существовавший социальный строй с его иерархией и различиями и считали, что этот строй должен быть сохранен тем, чтобы каждый человек в обществе занимал приличествующее ему место. Для поддержания такого порядка, по представлению пуритан, нужно избегать амбиций, неподчинения властям и старшим, но также избегать и презрения по отношению к социальным низам. При этом носители власти рассматривались как носители высшего призвания, поддерживающие порядок. Пуритане уже частично достигли своих целей в правление Якова I, внедрив такое понимание общественной жизни в сознание многих лиц, имевших достаточно высокий статус и влияние в обществе, и поэтому, когда в правление Карла I этот порядок подвергся угрозе того, что он будет нарушен в результате новой перегруппировки старых сил при дворе и в церкви, которые и ранее не переставали угрожать ему, реакция пуритан была консервативной и оборонительной но характеру. По утверждению исследователей, пуританские социальные идеалы в значительной степени реализовались в графстве Суффолк
. Но движущей силой в деятельности пуритан даже во время революции, утверждает П. Коллинсон, «был не дух неподчинения или неприязни к власти, а глубокое уважение к порядку и необходимости подчинения Богу и его земным представителям, чтобы, в свою очередь, сами пуритане могли требовать подчинения со стороны социальных низов»
. П. Коллинсон в понимании характера деятельности пуритан ведет цитатную полемику с К. Хиллом: «набожные пуритане представляли государство как улучшенный и возрожденный старый мир, а не как «мир, перевёрнутый вверх дном» (это название одной из работ К. Хилла об Английской революции)
.
П. Коллинсон не согласен с утверждением Л. Стоуна о том, что, создавая альтернативную иерархию избранных, наделённых благодатью, кальвинизм и пуританское сознание подрывали уважение к рангам, титулам на всех уровнях социальной иерархии
. По мнению П. Коллинсона, церковь времён правления Якова I была способна к тому, чтобы «включить в свои довольно свободные структуры энергичные формы свободного религиозного выражения отдельных лиц и групп», то есть, в первую очередь, интегрировать в свой состав умеренных пуритан. Рубежом, после которого в истории церкви стала нарастать нетерпимость, П. Коллинсон считает первые годы правления Карла I Стюарта. Впоследствии, даже и после реставрации Стюартов, считает П. Коллинсон, англиканской церкви была присуща определенная умеренность с тем, чтобы охватить наибольшее число прихожан, и в этом состояли её преемственные черты с церковью времен Якова I. По его словам, «исторический гений англиканства состоит в его способности к умеренности и приспособлению»
.
К. Хилл утверждал, что логика протестантизма вела к утверждению эгалитарного индивидуализма и цитировал «Историю мятежа» Кларендона, жаловавшегося, что иерархия и нормы поведения в обществе были подорваны несколькими религиозными сектами, которые осуждали все формы почтительности и уважения как остатки и признаки суеверия
. П. Коллинсон полагает, что с этим можно согласиться, если речь идет о влиянии сект периода гражданской войны, но отказывается присоединиться к мнению о том, что в предреволюционные десятилетия XVII в. под влиянием пуританизма разрушались понятия о социальной иерархии. Он приводит примеры, когда в приходах, где проповедниками были пресловутые, всем известные пуритане, места для сидения в церкви располагались в соответствии с социальной иерархией. Кальвинизм в первые десятилетия XVII в. был антисектантским, противостоял эгалитаризму, и специальные места для сидения в церкви были своего рода видимой репрезентацией социального порядка, так что представления о революционности и подрывном характере ортодоксального кальвинизма не могут быть приняты без оговорок. П. Коллинсон всячески подчеркивает, что набожный магистрат и пуританское священство были консервативными силами, по его словам, «лишь неестественно превратившись у историков в силу, выступавшую за революционные изменения» в связи с тем, что последующие историки знали, что в середине XVII в. в Англии произошла революция, и пытались понять её причины, обращая внимание на те компоненты мировоззрения пуритан, которые представлялись как способные нарушить социальную стабильность. Протестантская религия в своей наиболее ревностной, интернализированной форме, по оценке Коллинсона, никогда не была популярной и безоговорочно демократичной
.
Как считает П. Коллинсон, к концу XVI в. в английском кальвинизме стали проявляться репрессивные черты, тяготение к созданию своеобразного нового элитизма, который подавлял традиционную народную культуру. Те, кто не попадал в «лучшие», упорно придерживались старых традиций и форм проведения времени, которые, но мнению исследователей, становились характерными для бедняков, зачастивших в пивные
. Состоятельные люда ходили в таверны, считавшиеся более респектабельными заведениями
.
