К. Хейг высказал своё мнение об информативных возможностях завещаний как исторического источника, что много обсуждается современными историками Реформации
. Для работы с завещаниями он считает продуктивным подразделение их преамбул в соответствии с содержащимися в них доктринальными утверждениями на три вида: «традиционные», «нейтральные» и «протестантские». Это позволяет проследить формирование позитивной приверженности главным протестантским идеям и упадок приверженности к почитанию святых. С этой точки зрения обращает на себя внимание то, что везде по стране изменения шли от традиционных к нейтральным формулам, и явно протестантские преамбулы использовались только в небольшом меньшинстве завещаний. В Лондоне, если следовать этому подходу, 32% завещаний при Эдуарде VI явно протестантские, но в Кенте и Герефордшире таких завещаний только 7%, 9% в городе Йорке, 17% в Норгемптоншире и Ратленде. Во всей Йоркской епархии из 323 завещаний времен Эдуарда VI только 15, а при Марии только 18 из 330 известных по-протестантски обращались к Страстям Христа за спасением. Как считает К. Хейг, это подтверждает вывод о том, что «в середине XVI в. протестанты были небольшим, а кое-где просто крохотным сообществом»
.
Оценивая познавательное значение завещаний, К. Хейг в то же время пишет, что «они говорят нам кое-что, но эта информация далеко не ясна». Завещания составляли обычно более состоятельные люди, мужчины, т.е. представители той категории лиц, которые с относительно большей вероятностью моли быть протестантами. Но надо учитывать, что в завещаниях преамбулы всё же не были намеренной декларацией религиозных верований, с ними надо обращаться осторожно, категоризировать их отчетливо непросто. Современники, например, не видели отчетливых различий в формулах. Если взять завещания тех, чьи религиозные взгляды более или менее известны, например, Генриха VIII, то у него упоминается спасение и силой Христа, как у протестантов, и молитвами святых, как у католиков. Подобным же образом представлял себе возможность своего спасения, если судить по завещанию, также епископ Гардинер — защитник традиционных верований. Многие историки показали, что завещания не индивидуальны, большинство составлено писцами по формуле, взятой из предыдущих завещаний
. Углубляясь в изучение отдельных регионов, историки различили даже влияние руки отдельного писца, путём чего распространялись протестантские взгляды. В Кенте и Герефордшире, с другой стороны, известны завещания явных католиков с нейтральными и даже протестантскими преамбулами. Обнаружен даже случай, когда завещатель из графства Герефордшир составил 15 июня 1559 г. два завещания, одно из которых содержало традиционалистскую преамбулу, другое — протестантскую, но неизвестно, была ли на то воля завещателя, или писец составил по своей инициативе два варианта, чтобы представить на утверждение тот, который согласовался бы с религиозной политикой только что взошедшей на престол Елизаветы
.
К. Хейг склоняется к тому, что введения в завещания в основном были клишированными, а степень определённости остальных выводов из них ограниченна. Завещания предоставляют неопределённые свидетельства о распространении протестантизма и отклике на Реформацию в Англии, которые, тем не менее, можно использовать, наряду с другими источниками, имея в виду соображения, высказанные к настоящему времени специалистами
.
Сдержанно относится к возможностям использования завещаний как источника также либеральный историк П. Коллинсон. По его данным, например, в селении Крэнбрук в графстве Кент, который иногда называют «пуританским Крэнбруком», где должен был бы проявиться пуританский характер религиозности местных жителей, тем не менее, только 8 из 122 завещаний времён Елизаветы I и Якова I содержат характерно кальвинистские формулировки, а во многих завещаниях встречается клишированная религиозная преамбула, введённая местным приходским клерком
.
При всех трудностях анализа завещаний С. Бригден, тем не менее, обнаружила, что лондонские завещания периода 1522–1547 гг. дают ценные сведения об изменениях религиозных верований от католицизма к протестантизму, особенно если внимание обращается не только на преамбулы завещаний, но также на упоминаемые в завещаниях пожертвования на религиозные и благотворительные нужды
. Некоторая информативность завещаний для изучения истории Реформации заключается в возможности проследить, что всё-таки считалось уместным написать в это время в преамбуле завещания, но в целом, по мнению П. Коллинсона, до середины XVII в. эти источники не позволяют вполне адекватно отразить эволюцию общественного мнения и личных религиозных взглядов конкретного человека
. Историки также обращали внимание, что в 1540–50-е гг. в народе стали популярны песни на темы содержания Св. Писания, но к концу XVI в. в массе населения опять больше был интерес к балладам развлекательного содержания
.
Современные историки уделяют немало внимания правлению Марии Тюдор и религиозно-политической ситуации в Англии после реставрации католицизма
. Причинами поражения Нортумберленда в 1553 г., считает К. Хейг, были, в том числе, и религиозно-политические: то, что он навязывал второй молитвенник 1552 г., конфисковывал церковную утварь, так что многие изменения, которые принесла Реформация, на уровне приходской религии сочувствия не вызвали. Активнее всего Марию поддержали католические знать и джентри, в то время как протестантское и нейтральное джентри выжидало, и примкнуло к Марии, когда было уже ясно, что она, безусловно, одержит верх. Не все были довольны возвратом католицизма, но, несомненно, в большинстве регионов страны католицизм восстановился быстро и без принуждения. В своих действиях после смерти Эдуарда VI Мария проявила политические способности: чтобы профинансировать свой переворот, она захватила церковную утварь из графства Норфолк, конфискованную при Эдуарде VI, а после своего утверждения у власти она приказала вернуть утварь в церкви
.
Примерно 20% приходов, как видно из отчётов церковных старост, получили обратно по доброй воле владельцев то, что те купили при распродаже церковного имущества в годы правления Эдуарда VI. К. Хейг придерживается мнения, что распоряжения властей о восстановлении католицизма исполнялись со значительным энтузиазмом. Хотя это было не дешёвое, без усилий разрушение церквей при Эдуарде VI и их разграбление, а довольно обременительное восстановление, оно, всё же, проходило довольно успешно и часто опережало официальные требования в трудных экономических условиях и с удивительным отсутствием возражений
. При Марии Тюдор опять стало увеличиваться количество желавших принять духовный сан
, но в Лондоне бывали случаи пренебрежительного отношения и насмешек в адрес католического духовенства
.
Среди современников высказывалось мнение, что при Марии в государстве было, в сущности, три религии: официальная, оппозиционная и «нейтральная» — внешнее повиновение с внутренним нежеланием. Но К. Хейг считает, что при Марии реже встречался простой конформизм, чем заинтересованное участие в делах приходской религии. Он не согласен с мнением А.Дж. Диккенса, что в правление Марии царили религиозная и культурная бесплодность, сухой легализм — на уровне приходов этого не было. Ситуация в Англии стала ухудшаться в последние два года правления Марии, когда возник голод из-за нехватки продуктов, усилились болезни, велась неудачная внешняя война
.
