Он толком и не понял, что тогда произошло. Только Сашка, кажется, сама все решила и уехала в свою Америку. Андрей остался и продолжал работать с ним как ни в чем не бывало. И Лидия, кажется, немного успокоилась, хотя и продолжала тонко и аккуратно намекать, будто Новиков паразитирует на нем, использует, мечтая однажды подмять весь санаторий под себя.
А вот Сашка как улетела, так и не вернулась. Старшая дочь, единственная из всех детей, в которой он видел что-то от себя, кажется, так и не простила отцу, что он сорвался тогда сгоряча.
Максим как будто нарочно старался выводить его из себя, влипая в истории, из которых его приходилось вытаскивать, и вечно упирая на то, что отец перед ним виноват – не уделял достаточно внимания, все чаяния переложил на чужого человека. Так и не вышло из него ничего толком, разгильдяем был, разгильдяем и ос-тался.
И Ника… Что ж Ника. Красивая девка, конечно, вся в мать пошла. Иной раз и смотреть на нее не хотелось – как будто молодая Лидия сидит. Вот только мозгами бог обделил. Раньше думал – хоть не злая, не жадная, и то спасибо. А теперь вот послушал, как родные детки при живом отце за дом грызутся, так и понятно стало, что и хваткой Вероника, похоже, в – Лидию…
Что же, неужели это закономерный итог всей его жизни? Расплата за ту маленькую подлость в юности?
За то, что прожил всю жизнь с женщиной, которую не любил, да и уважать не мог – за хитрость, мелочность, житейскую изворотливость и лживость?
За то, что не мог мысленно не сравнивать своих детей с нерожденными детьми от Галки?
За то, что с головой ушел в работу, стараясь как можно меньше бывать дома, в разведенном Лидией удушающем приторном уюте?..
Никто из них не зашел даже проведать.
Он слышал только, как Лидия спросила у выходившей от него медсестры:
– Ну, как он?
И услышав: «Все так же», – она, кажется, вполне удовлетворилась ответом, заглядывать к нему не стала.
Одна только Асенька, внучка, и зашла к нему.
Юная девочка, чистая еще, честная.
Удивительно, как только умудрилась вырасти такой в этой семейке…
Должно быть, просто не повзрослела еще, не нарастила непробиваемый слой лживости и цинизма.
Только она и будет горевать о нем, если он умрет. А остальные, кажется, только того и ждут.
Может, так было бы и лучше? Может, ему и в самом деле стоило умереть, не коптить больше небо? Все равно «Владимирское», дело его жизни, куда вложены были все порывы и чаяния, закрывают. А детям своим и жене он, как выяснилось, совсем не нужен.
Только вздохнут с облегчением, что старый дурак перестал, наконец, отсвечивать…
Дождь, кажется, перестал.
Голоса в доме стихли.
Опускалась влажная летняя пахнущая росой ночь. Проклятые Лидины пионы благоухали на всю комнату.
Алексей Михайлович снова попробовал пошевелить руками и убедился, что мышцы слегка поддаются усилиям. Такими темпами вскоре он сможет встать на – ноги.
Вот только какой в этом смысл?
Воронцов откинул голову на подушку и закрыл – глаза.
8
На улице уже стемнело, и дождь перестал, а Ася домой так и не вернулась. Александра несколько минут просто смотрела на неразобранную девочкину постель. Ей было тревожно. Девчонка выскочила из комнаты как ненормальная, почти в истерике. Рюкзак с собой не взяла, мобильник валяется на кровати почти разряженный. Связаться с ней – никак. Вдруг она натворила каких-нибудь глупостей?..
У Александры не было никакого опыта общения с детьми, тем более – с подростками. И она понятия не имела, нужно ли уже поднимать тревогу и отправляться на поиски или происходящее в порядке вещей?
Александра не находила себе места.
Она не видела Андрея с того самого дня, когда он поцеловал ее.
Когда выяснилось вдруг, что не было никакого предательства – просто она чудовищно сглупила в юности!
Она убежала тогда, решив, что ей нужно время, чтобы во всем разобраться. Но время шло, а яснее ничего не становилось.
Да, теперь она понимала, что Андрей не предавал ее, что они просто не поняли друг друга и она сама – из-за своих комплексов, сомнений и уязвленной гордости – разрушила то, что было между ними.
Но имеет ли все это какой-то смысл теперь? Есть ли между ними что-то, кроме сладких воспоминаний и сожалений о несбывшемся?
Ведь они оба – взрослые, можно даже сказать, немолодые люди, с устоявшимися взглядами и привычками, со сложившимися судьбами.
Их тянет друг к другу, но…
Они слишком разные, они и живут-то на разных континентах.
Черт! Черт!
Она мерила комнату шагами, судорожно сжимая сцепленные пальцы. У нее сейчас просто нет времени на все это. У нее умирает отец. Брат и сестра выдирают друг у друга еще не полученное наследство. И хрен бы с ним, с домом, но Александра была уверена: заполучи его любой из них, он тут же спустит его на ветер, и мать останется на старости лет без родного угла.
Ясно, что ни Макс, ни Ника не смогут, да и не захотят брать на себя полностью заботу о пожилой женщине…
А значит, Лидия Сергеевна в конце концов станет ее, Александры, головной болью!
Брат и сестра так и скажут ей: мол, прости, Саша, так уж получилось, но ведь ты у нас самая умная и деловая, ты и решай, что теперь делать с мамой.
Допустить такого поворота событий она никак не может, даже если это означает, что придется судиться за этот проклятый дом.
А теперь вот еще и Ася разругалась со всеми и куда-то пропала…
И с работы поминутно названивают, кричат, что без нее горит последнее дело.
Самое время мучиться от раздирающих душу сомнений и противоречий!
Боже, она ведь всегда умела брать себя в руки, сосредотачиваться на главном, безжалостно отсекая все ненужное. Почему же теперь выдержка дала сбой?..
На столе тихонько тренькнул мобильник.
Пришло сообщение с незнакомого номера: «Со мной все в порядке. Буду утром. Ася».
Это еще что значит?
Что ж, по крайней мере, девчонка жива и здорова. Наверняка сбежала к своему парню. А ведь еще неизвестно, что он за человек. Что, если задурит ей голову, обманет? Ей ведь только пятнадцать, а она уже шляется где-то ночами и считает возможным не являться домой ночевать. Нельзя этого так оставлять! Нужно выяснить, где этот рыжий пацан живет, пойти туда и приволочь строптивую девицу за шкирку домой!
Или… не нужно?
Ей ведь было немногим больше тогда, с Андреем…
И, кто знает, не вмешайся в их жизнь родители, может быть, не наломали бы они столько дров.
