Итак, Эран выследил мистера Ли до его лежки, оставаясь незамеченным. На территории, разделяющей команды, были расположены несколько железобетонных строений, имитирующих дома поселкового типа, сооруженные для тренировок спецназа. Такие дома на полигонах изнутри обшиты стальными скобами – для отработки заброса осколочных гранат в реальном бою. Китайцы посчитали эти укрытия слишком откровенными для своих позиций, а мы решили ближайший к нашей стороне двухэтажный коттедж осваивать на виду у противника. По-хозяйски завесили брезентом два из четырех окон, вроде маскировки, в одном установили тяжелый пулемет «Негев» и в оставшихся открытыми окнах постоянно перемещались, но с таким интервалом, который не позволял снайперу прицельно выстрелить, да и расстояние было великовато. Но миномет и базука вполне могли достать до нашего нагловатого присутствия, на то и был расчет.
Когда прозвучало с десяток разрывов гранат и мин, ребят в доме уже не было, а ствол «Негева» поник, направив свое поверженное дуло в землю. Томер для верности кинул внутрь постройки гранату, сымитировав попадание китайской мины. Все это убедило противника в том, что защитники бетонной коробки атаки не выдержали. Окончательно они поверили в нашу слабую подготовку, когда увидели, как Томер с Игалем, старательно пригибаясь, позорно убегают в сторону основной линии обороны.
В тридцати метрах от оставленного коттеджа громоздилась горка из бетонных плит, приготовленных для постройки еще одного строения. Зайдя за это укрытие, бойцы легли на землю и за несколько минут вернулись к оставленному коттеджу по-пластунски. Где-то их скрывали складки местности, а в тех прогалинах, где скрыться было невозможно, мы заранее прорыли траншеи – всего тридцать сантиметров в глубину. Но ребятам и этого было достаточно, чтобы остаться незамеченными. Они оказались у стены дома в тот же момент, когда к нему с другой стороны подбежали два китайских бойца. Когда те, проскочив в окна, оказались внутри, Даниэль и Сами пятью минометными выстрелами окружили дом дымовой завесой, еще раз порадовав противника своей бестолковостью: враг-то уже в доме, а мы зря тратим боезапас.
Эти двое вели разведку и координировали действия тех, кто находился в непосредственном контакте с противником, осуществляя связь по рации и управляясь с тяжелым вооружением – минометом и базукой. Пока все было скрыто от глаз дымом, Томер с Игалем оказались на крыше и, использовав альпинистские веревки, продетые через специально вбитые в бетон крюки, сделали то, что у спецназа в нестандартных условиях называется «холодный захват». В два движения соскользнув с крыши, лишь раз оттолкнувшись от стены, они влетели в окна первого этажа ногами вперед и, даже не приземлившись, «завалили» обоих китайцев выстрелами из своих глоков.
Когда ты мне сообщил, что противники – китайцы, – продолжал Леша, – я подыскал подходящего парня. Игаль все детство провел в Шанхае с отцом-дипломатом, и китайский для него фактически родной. После того, как охреневшие от нашей наглости бойцы славного китайского спецназа пришли в себя, Игаль заговорил с ними на ломаном китайском, предложил воды и сигарет, извинился за то, что им придется посидеть некоторое время с мешками на головах и, посетовав на свой плохой китайский, попросил их перевести несколько фраз, которые мы разработали в период подготовки операции очень тщательно.
Результатом этого разговора стали необходимые нам слова, произнесенные китайцами и записанные на диктофон Томером. Он не касался беседы, демонстрируя незаинтересованность в общении с пленными.
Фразы, сложенные из этих слов, были такими: «тут все чисто, мы выдвигаемся дальше, замените нас», ну и еще несколько подобных вариаций. Томер включал диктофон по знаку Игаля, и после небольшой коррекции Игаль, воспользовавшись рациями пленников, мирно сопящих под надетыми на их головы мешками, ретранслировал эти предложения китайским бойцам, находящимся на тыловых позициях. Встречные вопросы он парировал простыми односложными подтверждениями: «да», «все верно», «выполнять», имитируя сильные помехи, чтобы его голос не вызывал у слышавших никаких подозрений. Вскоре к зданию перебежками отправились еще двое орлов мистера Ли, и их аккуратно усадили на пол рядом с их товарищами, надев такие же симпатичные мешки на головы.
Одновременно с этими событиями Эран бросил в сторону мистера Ли гранату с целью заставить его сменить позицию, предполагая, что снайпер среагирует на взрыв, защищая своего хозяина. Местоположение бойцов чаще всего выдает поворот головы, направление взгляда, взмах руки, и мистер Ли не был здесь исключением. Поднявшись со своего места и перебегая туда, где, как ему казалось, он будет лучше защищен, Ли сообщил нашему наметанному взгляду местоположения обоих оставшихся его солдат. Снайпер выдал себя, когда шевельнул в сторону взрыва стволом своей винтовки, но так и не выстрелил.
Эран после броска залег в складке местности, недоступной обзору оптики. Но ствол шевельнулся, покачнув ветви куста, в которых специалист стрелкового дела нашел убежище. Позиция была прекрасной: между двух близко расположенных валунов вырос густой кустарник, в его глубине и расположилась снайперская винтовка. Попасть в это место шаром не представлялось возможным, кустарник являлся непреодолимым препятствием для пластика, и я саданул двумя выстрелами из гранатомета по окружавшим куст камням, особо даже не целясь. Расчет был на то, что рикошет шрапнели от камней сделает свое дело. И действительно, после второй гранаты снайпер печально воздел руки, признавая попадание. В этот же момент Эран «прикончил» мистера Ли, наивно полагавшего, что он недоступен в своей пригретой ямке.
Остался единственный боец – минометчик, который, увидев разгром тыловой линии обороны, решил пробиться к четверке «живых» товарищей в бетонном укрытии, даже несмотря на то, что их рации не отвечали. Позже он расскажет, что отнес отсутствие связи к технической неполадке или к тому, что железобетонные стены не пропустили сигнал – в общем, он аккуратно преодолел расстояние до спасительного дома и был в полном шоке от того, что его встретил вдруг оживший «Негев», кинжальной очередью прочертив на мускулистой груди «смертельное» многоточие.
Все эти невероятные события происходили, пока я сидел в «гробу» и не надеялся на столь счастливый исход. Баталия продолжалась минут двадцать, и еще столько же команды пожимали друг другу руки, снижая адреналин в крови, и, попрощавшись, возвращались на свои базы.
Смотрели мы это кино сразу после боя, расположившись в моем номере в «Хилтоне», и к вечеру я все еще не мог до конца переварить увиденное. Свой адреналин я растворил в прекрасном французском коньяке, в атмосфере победного ресторанного застолья, глядя на своего «друга» мистера Ли. Коньяк действительно был хорошим, но, черт возьми, проблема была не в качестве, а в его количестве.
Илья налил мне в чашку вторую порцию черного кофе. Я вливал в себя попеременно лимонад со льдом и крепчайший кофе из турки. Постепенно приходил в себя, не отстраняясь от сочувственного Илюшкиного взгляда. Сил отстраняться не было. На террасе хилтоновского ресторана в Тель-Авиве было свежо. Несколько загорелых тел лениво перемещались в бассейне. Сочувственный взгляд трансформировался в «Ну, ты как?».
