Вот посмотрите, в ста метрах – они же, им уже за пятьдесят, и у атлета слегка расплылся рельеф и даже есть небольшой животик, а «ботаник» заматерел, и линзы в очках потолстели. Но они еще крепкие перцы. За ними на шезлонгах дети, и уже веселые карапузы-внуки строят замки из песка.
А вот немного дальше, еще метрах в ста, идет все тот же одинокий атлет. Он похож на рыбу, уже метнувшую свою икру. Пузатенький раздувшийся карась. А «ботаника» уже нет – похоронили метра за два до того. И между всеми этими персонажами снуют замечательные, очаровательные дети, эти заготовки будущих атлетов, «ботаников» и сводящих с ума красавиц.
Как-то у раскинувшегося шатра я подслушал разговор, вернее, всего пару слов, произнесенных дамой бальзаковского возраста, как раз из тех, у кого в молодости наверняка были эти самые изгибы и в чьих глазах сверкали отблески многочисленных побед. Дама держала на руках младенца, пока мать перестилала коляску. Она гладила шелковые ручки и ножки ребенка, его атласные пяточки и с такой нежностью, с такой ностальгией в голосе приговаривала: «Какое новенькое, какое, Господи, все новенькое».
Страсти витают над этими людьми. Страсти не имеют возраста. Страсти и инстинкты.
Пляж – это сакральное место. Пляж всех раздевает и все обнажает…
* * *
Инстинкты всемогущих – вот проблема, с которой мне придется столкнуться, если я окажусь в котле, который сегодня зовется «Сатисфакцией». Вот куда привели меня порхающие бабочки.
Инстинкты! Ты теряешь возможность ответить на «согласие» юной красавицы, но ты можешь отдать приказ к движению армий на поле боя – так стареющий Чингисхан, однажды проснувшись от смеха убегающей наложницы, которой он ночью не развязал шнурок на шальварах, двинул свои полчища на Китай. Из всех инстинктов инстинкт воина не исчезает с приходом физической немощи, и этот фактор станет полем боя для нашей идеи научить людей не убивать, решая свои проблемы.
* * *
– Поедем в ресторан поужинаем.
– А Катька?
– С Катькой.
Едем втроем на 36-ю линию. Пафосный юрмальский ресторан. По этому случаю Катька в сумке из розовой замши с многочисленными сеточками, карманами и застежками.
За ужином рассказал все: предложение, три недели на решение и все свои терзания. Ирина слушала, не перебивая. Перебивала Катька. Сок и салаты она перенесла относительно спокойно, удовлетворившись парой собачьих печенек, но жаркое вызвало истерику, и на категорическое «нет» Катька неуклюже развернулась в тесной сумке к нам попой. Высшая степень презрения и обиды. Так что десерт Ирка не доела. Я рассчитался, и в машине она высказала то, что думает по поводу сложившейся ситуации:
– Это судьба, и надо ее испытать.
– Или судьбе нас, – добавил я.
Так и решили: пойдем судьбе навстречу, и Panamera, соглашаясь с нами, рванула всеми своими 450 лошадьми к этой новой… Впрочем, а вдруг полиция? Так что рванули, но осторожно. Будем соблюдать правила.
Глава 18
На 24-м этаже таллинского Radisson Blue, в баре, я встретился с Тыну Лаксом. Тыну – блондин, такие не седеют. Ему под шестьдесят, но он в порядке – стройный, высокий, в общем – эстонец. Смотрит на меня настороженно-выжидающе. Потягивает предложенный мною джин-тоник – помню его пристрастие из прошлых редких встреч на выставках в Милане, Гонконге, Париже. Мы всегда были в наших бизнес-конкурентных отношениях корректны, подстав и всяких подлостей, слава богу, избежали.
Когда я пригласил Тыну на эту встречу, он не стал спрашивать, по какому поводу. Вежливо промолчал и прибыл минута в минуту. Минуя традиционные рассуждения о погоде, семье и здоровье, я заказываю официанту еще порцию джина, чтобы у Тыну было время тянуть через трубочку напиток – и тянуть время, размышляя над ответом и сохраняя при этом достоинство. Это ведь эстонская генетическая проблема – тянуть с ответом. Но я человек тактичный: даю Лаксу шанс делать вид, что ему просто пить хочется. Штамп, конечно, очередной, но приглашаю вас в свидетели. Между моим вопросом и его ответом хор имени Пятницкого успеет и спеть, и сплясать.
Итак, иду в лобовую, в штыковую:
– Тыну, я хочу передать тебе все свои места в Прибалтике. Я жду твоего ответа и желательно до закрытия бара.
Тыну выслушал, не подымая глаз, затем отставил стакан и ровным голосом поинтересовался о том, что я за это хочу. Ну, вот, другое дело. Теперь я смог спокойно развить тему, переводя ее из шокового состояния в светскую беседу.
– Я хочу предложить такой план: ты перенимаешь мою компанию, не меняя названия, что поможет избежать антимонопольных претензий. Купишь пакет акций в размере 99,5 %. Номинально я останусь во владении компанией вместе с тобой. Ты гарантируешь, что в течении трех лет основной менеджерский состав оставишь на своих местах, а мне выплатишь в течение этих трех лет цену за тот товар, который находится в сетях и на складе по приходной цене.
Простите меня, эстонцы и ваши гены, простите меня, самонадеянного и надменного. Тыну выпрямился и властным жестом подозвал официанта. Через минуту на столе появилась бутылка Rémy Martin, и только когда официант наполнил рюмки, Тыну произнес речь. Он не только с радостью примет мое предложение, но и уже готов ударить по рукам, потому что знает меня все эти годы как человека с репутацией, и мое слово для него важнее любой бумажки. Все перечисленные условия он выполнит неукоснительно. И вот в таком стиле: с обворожительным акцентом по-русски, привлекая внимание соседних столиков. Северный темперамент – что тут скажешь. Я был сражен такой неприкрытой лестью, но не сомневался в искренних чувствах Лакса. Что ни говори, а он получал за малую плату увеличение своего бизнеса более чем вдвое. В общем, напились, как говорится, до слюнявых поцелуев. Когда он усаживал меня в машину, мой водитель с опаской поинтересовался, дойдет ли сам сажающий до пункта назначения. Я его успокоил: Тыну снял номер и оставался в Radisson’е.
– Да, Тыну! – Напоследок подозвав его к себе, я интересуюсь: – Ты вишню любишь?
Ответил по-эстонски, в смысле, по-русски, но как эстонец:
– Дерево или плод?
– Ягоду, красненькую такую, с косточкой.
– А, да. Ягоду да, люблю.
– Будь осторожен!
На том мы и расстались.
* * *
В офисе я почувствовал у народа приподнятое настроение. Пришли деньги из Китая, закрыли долги. В Польше купили очки: хоть немного не то и не по той цене, но из положения вышли. Ну что ж, Тыну будет доволен. Только расскажу я всем о Тыну и об их дальнейшей судьбе позже, когда вернусь из Нью-Йорка.
Лакс звонил почти каждый день. Утрясали детали, зарядили наших юристов, договорились закончить все к Новому году и тогда объявить об этом сотрудникам.
Я успокоился: пусть не со мной, но дело продолжит свою жизнь, и люди не пострадают. Впереди Нью-Йорк!
