Телефон снова загудел.
Иззи подняла глаза и взглянула поверх коллег прямо на кабинет Митчелла. Всеми своими шестью футами босс опирался на край стола — скрестив ноги, все еще с телефоном в руке, он, не отрываясь, смотрел на нее. От его пристального взгляда кровь непроизвольно закипала у нее в венах. И Иззи поняла, что именно из-за этого она вообще приходила на работу.
Ежедневный адреналин, который она получала от спарринга с Принцем Гарри через стекло его корпоративного орлиного гнезда, располагавшегося на большой высоте. Или по электронной почте. Или на совещаниях отдела.
Как доза кофеина для ее души, разрушавшая сонное оцепенение с восьми утра до шести вечера.
Напоминая, что она до сих пор жива.
Вообще, часть его работы состояла в том, чтобы говорить ей, как работать. Тут не было ничего личного. Так почему же она поворачивает все именно так? Да, он сидит у нее в печенках, и нет, он не самый лояльный руководитель, готовый оказать поддержку, но вряд ли Митчелл виноват в том, что она сделала его своим личным дефибриллятором.
Возможно, она могла бы работать с ним, а не против него. Может, союзник из него получится лучше, чем враг?
Пока Иззи изучала его, что-то в ее взгляде смутило Митчелла, и между бровями у него образовались три маленькие морщинки. Он слегка оттолкнулся от стола и протянул руку в ее сторону.
Почти умоляя.
Взгляд Иззи упал на телефон.
«Пока не поздно, Дин!»
Ее пальцы задрожали, и, боясь выронить телефон, она положила его на стол.
Вот вам и союзники…
Тут ей в голову пришла блестящая идея.
Настолько блестящая, что Иззи не могла понять, почему ее не осенило раньше. Столько времени и энергии пропало впустую.
Она поднялась, разгладила юбку-карандаш, проведя ладонями вниз по бедрам, и подняла взгляд на Митчелла. Затем, пытаясь подражать движениям Скарлетт Йоханссон, она скользящей походкой направилась к его кабинету и вверх по ковровым ступенькам к стеклянной двери, за которой все еще стоял Митчелл, напряженный от раздражения. Иззи остановилась прямо перед ним, так что мыски ее туфель на высоких каблуках касались бы его итальянских кожаных ботинок, если бы не стекло.
Все без исключения в комнате уставились на нее, в том числе и Гарри Митчелл, чье раздражение сменилось замешательством. И чем-то еще. Он с интересом наблюдал за ее походкой а-ля Скарлетт Йоханссон, доставлявшей ему невероятное удовольствие.
Иззи облизнула губы и, наклонясь ближе, дохнула на стекло — оно сразу запотело.
У Митчелла перехватило дыхание.
Она подняла указательный палец к губам и эротично облизала его, а затем провела им по своей полной влажной нижней губе.
Его грудь поднималась и опускалась. Он не сводил с Иззи голубых глаз, в его взгляде было привычное возбуждение. И ожидание.
Она написала несколько букв на запотевшем стекле.
Всего два слова.
Одно плохое. Другое очень плохое.
Тлеющий взгляд Митчелла скользнул вниз по стеклу, а затем вспыхнул, когда он прочитал надпись.
— Надеюсь, это достаточно прозаично для вас, сэр, — язвительно сказала Иззи, не повышая голоса.
Его левая бровь поднялась. Дерзкое заявление на стекле было лаконичным и однозначным. Никаких сомнений — она навсегда порвала с «Бродмор». После такого можно было рассчитывать только на увольнение.
Она это вполне осознавала.
Иззи стерла подпись со стекла рукавом и, не обращая внимания на ошеломленных коллег, окрыленная, вернулась к своему столу.
Она вытряхнула корзину для бумаг — три скомканных листка выпали и покатились по полу, — и сложила в нее сотовый телефон, ключи, крем для рук, все еще кивающего ежика и школьную фотографию, на которой она была изображена с подругами Тори и Поппи.
А потом она просто… вышла.
Никаких оваций со стороны забитых коллег, если кто-то из них и попрощался с ней, то Иззи не слышала — кровь яростно стучала у нее в ушах.
Она вошла в лифт и повернулась лицом к Гарри Митчеллу, который все еще стоял разинув рот в своем стеклянном аквариуме и глядел на нее со сложными эмоциями на лице.
Разочарование — к которому она уже привыкла благодаря своим родителям.
Ошеломленное недоверие — какое испытываешь к тем, кто только что оступился и рухнул вниз по карьерной лестнице, что она только что сделала.
Потеря — чего-то неуловимого, непередаваемого, непонятного…
Иззи нахмурилась. Именно это чувство потери она испытала, когда двери лифта, шелестя, отрезали ее от всего, чего она, как казалось, хотела от жизни.
Глава 1
— Кто я? — пробормотала Иззи, нанося на ресницы тушь, для чего ей пришлось упереться локтем в зеркало, втиснутое в простенок рядом с крошечным окошком кладовки. — Фокусница?
Она совсем бы не возражала против пары магических навыков, если бы одним взмахом палочки могла сделать себя красивой. Или увеличить грудь. Или утроить свой банковский счет. Но единственный волшебный атрибут, который ей полагался, — это чулан под лестницей, где еще три дня назад она с соседями по квартире хранила всякое барахло.
Не важно, что это была довольно красивая лестница и вела она на великолепную мансарду, которую Иззи когда-то обожала. Не важно, что на самом деле это была настоящая комната, прежде чем превратилась в их кладовку. Она была крошечная.
Комната бедной девушки.
Мало того что ей пришлось отправить большую часть своих вещей обратно в родительский дом, так еще и ее импульсивность вывела всех из себя — потому что Поппи и Алекс должны были также вынести из кладовки свои пожитки и не могли сложить их в старую комнату Иззи: в настоящий момент ее нужно было сдавать, чтобы вернуть долг.
Эх. Ее комната… Ее прекрасная комната.
Скоро в ней будет жить кто-то другой.
Иззи переложила тушь в другую руку, чтобы лучше подкрасить левый глаз.
— Цена свободы, — вслух напомнила она себе.
И самоуважения. Все, чего она достигла в жизни, было ради этого.
— Иззи… — Поппи постучалась в дверь, потом просунула внутрь голову, умело увернувшись от вешалок для одежды, зацепленных за дверную раму и норовивших выколоть ей глаз. — Ты собираешься пропустить большую часть собственной вечеринки?
А можно всю?
Вообще, Иззи обожала вечеринки, любила находиться в центре внимания — ведь ей нужно было наверстать все несостоявшиеся праздники в ее жизни, — но тема «Поздравляю, ты безработная» ей не особо нравилась. Даже если Поппи предложила более оптимистический вариант — «Поздравляю, ты избавилась от работы, которая угнетала твою душу». Конечно, что-то ведь нужно было сказать, чтобы преодолеть замешательство. Иззи оттолкнулась от вычурного комода, неловко втиснутого между стеной и односпальной кроватью.
