Именно он.
А не чертов Гаррисон Бродмор.
И ему было недостаточно просто знать, что она начала отношения с Гарри Митчеллом. Он хотел, чтобы они продолжались из-за него.
Этой женщине будет мало называться подружкой?
Иззи получила уже второе повышение за несколько минут. А сама только и делала, что оскорбляла его. Кто бы мог подумать, что ему понравится такое обращение?
Но каждая дерзость, которую Иззи позволяла в его адрес, заводила его. То есть он постоянно ходил с эрекцией.
Двадцати двух дней казалось невероятно мало, чтобы пойти на такой важный шаг, но Гарри знал эту женщину намного дольше. Он без колебаний решился провести с ней первую ночь, потому что мечтал об этом двенадцать месяцев.
И чуть было не испортил все своей спонтанной исповедью посередине рынка, где Иззи была совершенно не готова к таким признаниям. Но вопрос в том, когда наступит тот самый подходящий момент. Сколько ему нужно выждать? Пару месяцев? Год?
Они двинулись в сторону изысканно украшенного выхода, и Гарри наклонился, чтобы прошептать ей на ухо. Отчаянно пытаясь вернуть все в свое прежнее русло. Чтобы им вновь стало комфортно и весело.
Легко.
— Если я выряжусь сегодня как принц Гарри, что ты наденешь?
Иззи изо всех сил пыталась сдержать улыбку:
— Обычную одежду.
— Это скучно. Что-нибудь развратное?
— У меня грудь маловата, чтобы убедительно сыграть развратницу.
— Владычица озера? В таком просвечивающем мокром платье…
— Сексуальные фантазии, Гарри?
Разве может один-единственный звук повернуть время вспять? Облегчить боль прошлого и залечить старые шрамы? У нежного, как песня жаворонка, смеха Иззи был такой побочный эффект. Он помогал Гарри найти себя в настоящем, здесь и сейчас, и заставлял его смотреть вперед — чего он никогда не делал, разве только когда думал о карьере.
— Чтобы ты сорвал с меня это платье и испортил? — дразнила Иззи. — Не думаю.
— Я включил тебя в официальный список посетителей, — напомнил он ей.
А это было немало. Особенно в его мире.
— Знаешь что, — предложила она. — Если тебе действительно посчастливилось иметь какой-то королевский наряд дома, то я буду готова слегка упасть в обморок, чтобы ты отнес меня на диван.
А они оба знали, какие удивительные вещи происходили на этом диване.
— Я — за.
Глава 10
— Мне кажется, ты выдумываешь, Иззи.
— Это был он. Клянусь.
— Возможно, он страстный поклонник Королевского общества Шекспира. В Лондоне их полно.
— А в Лондоне много фанатов музыкальной группы «Портисхед», потому что я точно видела его на ностальгическом концерте? Мужчину из твоего дома.
Гарри изменился в лице:
— Совпадение.
— Это Лондон, — настаивала она. — Восемь миллионов человек. Здесь совпадений не бывает.
— Он уже ушел, так что ты можешь расслабиться.
Расслабиться. Конечно. Чем больше времени она проводила с Гарри, тем сильнее становилось ощущение, что вот-вот раскроется какая-то тайна.
— Как ты достал билеты на премьеру? — спросила Иззи, когда они вышли из театра в Вест-Энде. — Все было распродано сто лет назад.
— У меня друг в этом бизнесе.
Классический уклончивый ответ типа «Мужчина никогда не раскрывает своих секретов, которые касаются свиданий».
Иззи уже устала выпытывать правду у Гарри. Она никогда не встречала человека, которому удавалось не говорить о себе практически ничего. Во всяком случае, ничего значительного. Она знала только самые общие факты о его жизни, и каждый раз, когда он отваживался на какую-либо деталь, в воздухе ощущался отчетливый запах намерения.
Но несмотря на всю свою таинственность и скрытность, Гарри с жадностью пытался выжать все из их отношений. Как будто знал, что они не будут длиться долго.
И каждый раз, когда он делал шаг вперед, Иззи отступала на шаг назад.
Иззи не могла позволить себе влюбиться в него, это была недоступная роскошь. Как и большинство вещей в ее жизни на данный момент. Да, он был великолепен. Да, он был мужчиной, с которым она объективно могла общаться на равных, и да, секс был замечательным, но если Гарри ничем не мог поделиться с ней, то на это должна быть причина.
Связь с организованной преступностью?
Законная жена и дети в Австралии?
Программа защиты свидетелей?
Пока Иззи не выяснит, в чем дело, ее приоритетная задача — защитить себя. Поэтому если он избегал разговоров о прошлом, то она упорно отказывалась говорить о будущем.
В итоге почти все время они обсуждали настоящее.
Растущая неприязнь между Поппи и их новым соседом по квартире Айзеком. Непрерывные драматические события в жизни Тори и Марка. Последние выходки Алекса.
Иногда Гарри упоминал проблемы на работе или какого-нибудь друга, которого Иззи не знала, но никогда не говорил о семье, а на все вопросы давал преосторожные ответы. Как по сценарию.
Поэтому она решила оставить свои неудачные попытки.
— У меня? — спросил Гарри. — Или у тебя?
Что в действительности означало: «Секс или сегодня без секса?» Кровать Гарри была размером с полноценную комнату в какой-нибудь пожарной части. И удивительно удобной. К ней также прилагалась грелка в натуральную величину в виде пышущего страстью мужчины.
Иззи обожала его отдельно за то, что ответ «Сегодня без секса» не вызывал возмущения. Конечно, они долго устраивались на ее узкой постели, прежде чем заснуть, но никогда Иззи не спала так крепко и сладко, как в жарких объятиях Гарри.
Но сегодня ей нужно было отвлечься, и изматывающий секс с Гарри подходил для этого несравнимо лучше, чем равномерное вздымание груди и ровное дыхание. Потому что никогда Иззи не чувствовала себя настолько желанной и уверенной, как в момент, когда Гарри заполнял собой каждый уголок ее тела.
— У тебя, — выдохнула она.
Секс — великий компенсатор.
— Ты мурлычешь? — спросил он по дороге к метро на Оксфорд-Серкус.
Иззи прочистила горло и покачала головой:
— Напеваю…
Нет. Она мурлыкала от нетерпения. Она просто не собиралась делать это вслух.
Стоя в кольце его рук, Иззи крепко прижималась к Гарри все четыре остановки до Воксхолла. Его полуулыбка подсказывала ей, что он точно знал ее намерения, но, разумеется, не возражал.
Когда двери поезда открылись, Иззи и Гарри протиснулись через них и практически бросились к эскалатору, ведущему наверх. Небольшая пробежка по улице, пара минут ожидания на светофоре, вынужденная благопристойность в фойе дома, в котором жил Гарри, — и наконец они оказались одни.
