— И кто же?
— Пара человек. Но не строптивая блондинка, возглавлявшая финансовый отдел, который перешел в мое подчинение чуть больше года назад. Она мне спуску не давала.
— Тогда это объясняет твой подход к управлению и людям…
— Иззи, всем, чего я достиг в прошлом, я обязан моей фамилии, семье, балансу банковского счета, который в один прекрасный день должен был стать моим, — начал он. — Я хотел посмотреть, чего я смогу добиться без всего этого. — Гарри встал так, чтобы смотреть ей в лицо. — И я добился тебя, Из. Необычную, эксцентричную, требующую к себе много внимания. Великолепную женщину, которую я жаждал целый год и которая заинтересовалась язвительным финансовым менеджером, единственное достоинство которого — это цирковые навыки в постели. И я был счастлив. Потому что ты выбрала Гарри Митчелла. Благодаря его собственным заслугам, а не из-за имени.
— Но потом ты решил, что ошибся.
— Я не хотел знать, как долго тебе была известна моя тайна, потому что боялся услышать ответ. Но я должен был верить тебе. Надеяться. Все что угодно, только не кричать на тебя перед отъездом из страны, даже не дав тебе возможность сказать что-либо в свое оправдание. Просто все воспоминания и образы выглядели совсем по-другому через призму моего прошлого опыта.
— Это было тяжелое время…
— Меня воспитали, чтобы справляться с тяжелыми временами. И я знал, что мой старик слишком контролировал ситуацию, чтобы вот так просто умереть. — Он покачал головой. — Мне нет оправдания за то, что я сделал такие опрометчивые выводы. По крайней мере, я не считал их такими. Но потом в моем доме появилась ты.
— Мы встретились лицом к лицу на моей территории, и ты стояла вся такая прекрасная, свежая и честная. После твоего ухода это впечатление никак не оставляло меня. Воспоминания и образы казались ослепительно яркими, живыми.
Он взял ее за руку:
— Они стали совсем другими, Из. Подлинными. Непорочными. Такими, как в первый раз. Тогда я понял, что зациклился на том, что тебе все известно, а не на том, что ты одна из двух людей на этом свете, кому я мог бы довериться. Должен был довериться.
— Почему ты этого не сделал?
Гарри плюхнулся на детские качели, Иззи встала напротив.
— Моей маме не было еще двадцати, когда она начала работать в мельбурнском офисе «Бродмор» и встретила моего отца. Я не удивлюсь, если она искала там работу не только с целью познакомиться с ним. Она была довольно мотивирована. Я не знаю, как ей удалось его загипнотизировать, или же реалии брака оказались слишком обыденными и прозаичными, но в момент, когда на их брачном контракте высохли чернила, все очарование бесследно исчезло. И все, что осталось у обоих, — это не очень глубокие, не очень долгие, не очень хорошие отношения.
Иззи нахмурилась:
— Но у них родилось четверо детей.
— Часть соглашения. Отец хотел наследника.
— О, Гарри…
— Детям тяжело расти в такой семье, Из, — выдохнул он. — У моих сестер не менее исковерканные жизни, только по-своему. А я видел завуалированные взгляды, слышал язвительные комментарии, телефонные разговоры с друзьями и любовниками, когда родители думали, что я не слышу или не понимаю, о чем речь. Я смотрел, как отец — человек, которого я хотел любить и уважать, — пожизненно расплачивается за свою слабость к этой женщине, и я наблюдал, как она наслаждается отношениями с другими мужчинами, увлекается, влюбляется, а потом, устав от них, бросает и находит кого-то нового. Но, взрослея, я понял, что ее любовь к ним была практически неотличима от ее любви ко мне, — сказал он. — Она рассказывала миру, что любит отца, но на самом деле с трудом могла его терпеть. Так как же наша с тобой любовь могла быть настоящей?
Боль в груди, которая преследовала ее после возвращения из Австралии и уже было ослабла, вернулась с новой силой. Так вот почему он защищал свое сердце!
— И так я вырос с убеждением, что любовь — это такое эффектное слово, показуха, как пафосная прихожая в нашем доме. Где выставляют скульптуры, вывешивают дорогие картины или сделанные на заказ портьеры. Это был успех напоказ. И он не должен быть реальным. Но до нашей ссоры перед моим отъездом я не понимал, что это сделало со мной. В кого превратило. — Он наклонился вперед и поймал ее взгляд. — Я здесь по двум причинам: во-первых, я хочу попросить у тебя прощения, Иззи, за то, как разговаривал с тобой. Здесь и в Австралии.
— Ты веришь, что я тебя не обманывала?
— Абсолютно.
— Ты мне доверяешь?
— Да.
— Ты помедлил с ответом.
Он провел пальцами по волосам:
— Доверие не приходит само собой, Иззи. Для этого нужно будет немного поработать.
Оттого, что Гарри сказал в будущем времени, у нее перехватило дыхание.
— Почему ты не мог рассказать мне твои секреты?
— Я был сражен тобой. Сбит с толку и опьянен. Мы незаметно проскочили момент, когда признаться тебе во всем было бы естественно. Я начал тянуть и откладывать, и с каждым днем это становилось все труднее.
Как с ее родителями.
— Но ты была такой спокойной, терпеливой, нетребовательный, и я ценил это после всех женщин, которые были в моей жизни.
— Я стоически ждала, пока ты расскажешь мне, — пробормотала она.
Он взъерошил пальцами волосы:
— Теперь я понимаю это.
— Тебе пришлось далеко лететь, чтобы извиниться.
— Ты помнишь голосовое сообщение, которое я оставил в день, когда у отца случился сердечный приступ? Я сказал, что мне нужно поговорить с тобой. Я собирался рассказать тебе все. Тогда.
— Но в тот раз ты сказал кое-что еще.
— Да. — Он медленно встал с качелей. — И меня убивало, что я впервые сказал их тебе именно так — в голосовой почте. Я представлял себе это по-другому.
Иззи попыталась улыбнуться, но у нее не очень получилось.
— Я тоже.
— Еще я сказал, что у меня есть кое-что для тебя. Он был со мной в тот день. И я ношу это с собой с тех пор, как мы видели друг друга в последний раз.
Он порылся в кармане своего длинного пальто и протянул ей маленькую мягкую игрушку.
Она посмотрела на нее:
— Утконос?
— Я нашел его в аэропорту Мельбурна. Единственное животное, которое более-менее похоже на выдру. Пришлось бороться за него с каким-то четырехлетним ребенком.
Она моргнула.
— Переверни его, Иззи.
Она послушалась, и Гарри многозначительно посмотрел на мешочек, закрепленный на пушистом животе утконоса.
Внутри что-то блеснуло.
Иззи, затаив дыхание, подняла глаза на Гарри и почти прошептала:
