Пять минут. Десять. Пятнадцать. Пока ничего. На заправках и в автомастерских, супермаркетах и диспетчерских такси – везде одно и то же: взгляд на фото и вежливое: «Нет, не видели». Но что это за суматоха на улице? Крики о помощи. Не прошло и минуты, а Чарли уже была на месте. На земле лежала молодая женщина. Взгляд безумный, лицо в крови… Не то. Девица, явно обкуренная, попала под горячую руку бойфренду… Патрульный увел громко возмущавшегося обидчика прочь, и Чарли вернулась к своим делам.
Двадцать минут. Тридцать. По-прежнему никаких новостей. Вот же не везет. Микери просто растворилась в воздухе – чудеса, да и только. Ривз не солгала насчет планов Микери – в этом Чарли не сомневалась, ведь информацию из нее вырвали чуть ли не клещами, – так где же она, черт возьми? Ладно, сказала она себе, подождем еще полчаса. Должно же произойти хоть что-то.
Пошел дождь. Поначалу мелкий, он застучал вдруг большими тяжелыми каплями, а потом превратился в град. Ледяные горошины барабанили Чарли по мокрой голове, а она проклинала свое невезение. Но худшее ждало впереди.
– Отменяй поиск.
Чарли обернулась – Хелен. И явно не слишком довольная.
По пути в участок они не разговаривали. Ни до объяснения причин отмены операции, ни даже до выволочки из-за дважды упущенной подозреваемой Хелен не снизошла. Чарли не понимала, что происходит, и ей все это не нравилось. Впервые в жизни она начала догадываться, что должны чувствовать задержанные. Каково это, когда тебя подозревают. Ей отчаянно хотелось, чтобы Хелен наконец заговорила и рассеяла ее тревогу, но первой задать вопрос она не решалась. Сидела и молча страдала, рисуя в воображении тысячу самых мрачных сценариев. Прибыв в участок, они, так же не обменявшись ни словом, прошагали прямо к комнате для допросов. Хелен выключила мобильник. Женщины посмотрели друг на друга.
– Зачем ты пошла в полицию, Чарли?
Черт, почему она спрашивает? Такое начало беседы не сулит ничего хорошего.
– Делать свое дело. Ловить преступников.
– И как, по-твоему, у тебя получается?
– Конечно.
Долгая пауза.
– Расскажи мне о Ханне Микери. Расскажи, как ты ее упустила.
Чарли сдержалась. Какие бы обвинения ей ни предъявляли, она должна сохранять хладнокровие. От этого зависит, что будет с ней дальше. Она рассказала, как Ханна их перехитрила. Как они ее потеряли. Какой смысл оправдываться?
– Как давно ты знакома с Ханной Микери?
– Знакома?
– Как давно?
– Я с ней не знакома. Мы задержали ее, допросили, покопались в ее компьютере… Я совсем ее не знаю.
Они помолчали.
– Тебя возбуждают ее преступления?
Странный вопрос. К чему она клонит?
– Конечно нет. Это подло и отвратительно. Надеюсь, если Микери виновна, она получит по заслугам.
– Для начала ее еще нужно найти.
Удар ниже пояса. Но, несомненно, заслуженный. С Микери Чарли облажалась, это факт. А если погибнет кто-то еще? Не будет ли эта смерть на ее совести?
– Что ты почувствовала, когда услышала, что Питер Брайтстон покончил с собой?
– В каком смысле – «почувствовала»?
– Ты не подумала: «Вот слабак»?
– Нет. Конечно нет. Мне было жаль его. Нам всем нужно было…
– А как насчет Анны и Мари? Их тебе было жаль? Или ты считаешь, что таких жалеть нечего? Как там про них говорили соседи? Две уродины?
– НЕТ. КОНЕЧНО НЕТ. Никто не заслуживает такой смерти. И при всем уважении…
– У тебя есть денежные затруднения, Чарли? Долги?
– Нет.
– А дом побольше не нужен? Новая машина?
– Нет. Мне хватает зарплаты.
– Деньги нужны всем, Чарли. Весь вопрос – на что? Как насчет тебя? Играешь? Пьешь? Занимаешь у кого ни попадя?
– Нет! Сто раз нет!
– Тогда зачем ты это сделала?
Вконец сбитая с толку, Чарли подняла глаза:
– Что сделала?
– Если честно признаешься, я смогу тебе помочь.
– Я не понимаю…
– Я тоже не понимаю. Не понимаю, почему ты попалась к ней на удочку. В лучшем случае – она тебя чем-то прижала. В худшем – ты такая же дрянь, как она. Послушай меня, Чарли. Если сейчас, сию же минуту, ты не расскажешь мне правду – всю, до последней детали, – то до конца жизни будешь гнить в тюрьме. Ты знаешь, что случается с продажными копами за решеткой?
Ах, вот оно что!
– Я этого не делала.
Молчание.
– Я знаю, есть подозрение, что ей кто-то помогает. Кто-то из наших. Но это не я.
– Я знаю, что это ты.
– У меня есть алиби. Да, я в тот день была в участке, но не здесь. Я ходила к Джеки Тайлер в отдел по розыску пропавших без вести. Просидела у нее не меньше сорока минут, проверяла исчезнувшие пары…
– Она говорит, что тебя там не было.
– Как это? Джеки сразу сказала, что я…
– Она передумала. Говорит, ошиблась со временем.
Ошеломленная, Чарли на миг утратила дар речи. Впервые за все время к глазам подступили слезы.
– Сначала она не придала этому значения, но позже вспомнила, что ты пришла к ней вскоре после двенадцати…
– Ничего подобного! Я была у нее, мы вместе отсматривали материалы по пропавшим людям… Я могу назвать фамилии…
– Ты подвела меня, Чарли. И предала всех нас. Если бы в тебе оставалась хоть капля порядочности, я бы тебе помогла, но теперь тобой будет заниматься отдел по борьбе с коррупцией. Они будут здесь через пять минут. Подумай, что ты им скажешь…
Чарли подалась вперед и схватила Хелен за руку:
– Это не я.
Молчание в ответ.
– Я знаю, что меня считают слабым полицейским. Я никому здесь не нравлюсь. Но клянусь, это не я. Я бы…
Слезы хлынули у нее из глаз.
– Я бы никогда… Я бы не смогла… Да как вообще можно подумать, что я на такое способна? – Чарли не выдержала и всхлипнула. – Это не я.
Несколько секунд Хелен наблюдала за ней, потом сказала:
– Все в порядке. Я верю тебе.
Чарли уставилась на нее недоверчивым взглядом.
– Но…
– Никого из антикоррупционного я не вызывала. И Джеки не опровергала своего заявления – у тебя и правда железное алиби. Прости, что подвергла тебя испытанию. У меня нет выбора. Мне нужно выяснить, кто это сделал.
– И?
– Ты чиста, Чарли. Об этом разговоре никто никогда не узнает. Иди умойся и возвращайся к работе.
