Алла смотрела на снимки, пристально разглядывая лицо Славы. Он явно пошел в мать, унаследовав ее большие голубые глаза в обрамлении густых темных ресниц, светло-русые волосы, которые немного завивались на висках, и красивую белозубую улыбку.
Все, решила Юсупова. Больше тянуть нельзя. Она должна во всем ему признаться.
Просмотрев составленное Лапшиным расписание парня, которого тот придерживался, словно дисциплинированный боец в армии, Алла решила увидеться с сыном в пятницу.
– Я вас знаю? – поинтересовался Слава, когда женщина села напротив него за столиком в «Техасе».
– Нет, но надеюсь, сейчас узнаете. – Алла попросила надоедливую официантку оставить их вдвоем и, нервно сжимая кулаки, проговорила: – Меня зовут Алла Юсупова, я давно вас искала и наконец нашла…
– Если вы насчет заказа, – небрежно перебил юноша, не отрываясь от своего стейка, – то это к Милой Зое Борисовне, она у нас менеджер. Вы знаете ее телефон? Могу подсказать…
– Нет, вы не поняли, – Алла утерла вспотевший от напряжения лоб, – вы… я… вы…
Слава с долей заинтересованности уставился на даму. Наверное, он решил, что она была очередной поклонницей и теперь так волновалась из-за личной встречи со своим кумиром, что забыла русский язык.
– Спасибо, очень приятно, – натянуто улыбнулся Слава, желая, чтобы незнакомка поскорее удалилась и дала ему возможность спокойно пообедать.
– Я – твоя мать, – выпалила женщина, и ее глаза увлажнились.
– Простите? – Слава на секунду замер, а затем немного наклонился вперед, желая правильно расслышать сказанные ею слова. – Не понял.
– Я – твоя родная мама, биологическая. Я родила… тебя… в пятнадцать лет. Моя мать вынудила отдать тебя в детдом, – затараторила Алла, проглатывая окончания слов, – я искала тебя больше полугода, но думала о тебе всю жизнь… Я так рада, что нашла тебя…
Алла неуверенно протянула руки к Славе, чтобы коснуться его ладоней.
– Не трогайте меня! – зашипел он, убирая руки со стола и пряча их за спиной. – Что вы такое говорите? Вы в своем уме? У меня есть родители! Мать и отец! Откуда вы вообще взялись?
– Они не твои биологические родители, – с печалью и горечью протестовала Алла, – они взяли тебя, когда им было по 30, поняв, что не могут родить ребенка самостоятельно…
– Глупости, – обескураженно протянул Калинин, не осмеливаясь заглянуть в глаза собеседнице.
– Ты ведь совершенно на них не похож, – продолжала Алла, – они оба темноволосые, смуглые, невысокие… я видела фотографии. Они другой крови. Они тебе никто, я твоя мать! Я! Славочка, я так тебя люблю! – Алла снова попыталась дотронуться до сына, но тот вскочил из-за стола как ошпаренный.
– Перестаньте! – закричал Калинин не своим голосом. – Оставьте меня в покое! Это вы мне никто, ясно вам? Никто!
Слава выбежал из кафе так быстро, что Алла даже не поняла, куда он девался.
Разумеется, она не ожидала, что сын обнимет свою покаявшуюся мать и отныне все праздники они будут отмечать за одним столом. Но такой неадекватной реакции Алла не ждала совершенно точно. Да, она знала, что Слава удивится и не захочет понять, что Юсуповой пришлось пойти на этот жестокий шаг с детдомом. Но она не могла представить, что теперь, когда она нашла своего малыша, этот малыш не захочет иметь с Аллой ничего общего.
«Это вы мне никто, ясно вам? Никто!» Эти жестокие слова постоянно крутились у нее в голове, не замолкая ни на секунду.
Может быть, попробовать еще раз, размышляла она. Прийти к нему домой и спокойно все обсудить?
– Не стоит, – посоветовал Михаил, когда Алла в слезах пересказала историю, которая приключилась в кафе, – у него был шок. Дай ему время. И себе тоже. Не принимай его слова близко к сердцу. Ты только что разрушила его мир. Парню потребуются время и силы, чтобы это пережить. Ты ждала двадцать пять лет, подожди еще пять дней.
Во вторник Алла пришла с работы домой пораньше. У нее уже три дня раскалывалась голова, женщина не могла ни спать, ни бодрствовать, ни нормально существовать. Ее мысли вертелись, как бешеное торнадо, грозя свести Юсупову с ума.
Когда Алла поднялась с дивана, чтобы выпить шестую таблетку цитрамона, зазвонил домашний телефон.
– Алло, – вымученно произнесла она, желая, чтобы это был кто-то, от кого можно было легко отвязаться и продолжать спокойно умирать.
– Это я, – спокойно ответили на другом конце, и у женщины захватило дыхание.
Слава. Слава!
– Как ты узнал мой номер? – еле слышно пролепетала Алла.
– В справочнике. Ваша фамилия Юсупова, верно? – невозмутимо ответил Калинин.
– Верно, – вяло закивала дама, – как… дела?
– Я только что был у мамы, – парень немного замялся, – у моей другой мамы.
Алла вздохнула и приготовилась слушать.
Слава был краток, но Юсупова поняла, что сын решил добиться правды, какой бы страшной она ни оказалась.
Калинин, как он обычно делал это по вторникам, приехал к матери со свежими продуктами и деньгами для домашних трат. Слава поставил продукты на кухонный стол и, наблюдая за тем, как мама Валя методично раскладывала покупки по своим местам, спросил, почему он так поздно появился на свет – Валентине и Юрию было по тридцать, в то время многие рожали еще в 18. Мама Валя пожала плечами, пробормотав что-то невнятное, упомянув слово «карма». Тогда Слава поинтересовался, почему он так отличается от своих родителей по внешним параметрам. Парень даже вспомнил фотографии бабушек и дедушек, которые тоже не имели голубых глаз и светло-русых волос.
Мама Валя вымученно улыбнулась и спросила, отчего Слава стал задумываться над такими дурацкими вопросами.
– Потому что я недавно видел свою настоящую мать, – резко ответил Слава.
Буханка хлеба, выпав из трясущихся рук Валентины Геннадьевны, так и осталась лежать у ног потрясенной женщины.
– Когда? – только и смогла произнести изумленная Калинина, утерев одинокую слезу, бежавшую по морщинистому лицу.
– В прошлую пятницу, – мрачно произнес Слава, исподлобья наблюдая за матерью, – она сказала, что родила меня в пятнадцать лет и отдала в детдом, откуда меня взяли вы.
Безапелляционный тон сына не дал Валентине возможности ничего сказать. Да и что она могла ему ответить? Что, несмотря на чужую кровь и отсутствие родства, Калинины любили сына как родного? Что воспитывали его, учили, давали еду и кров, чтобы он вырос приличным человеком? Какой толк был все это объяснять, если Слава и так об этом прекрасно помнил?!
Он ушел из дома Валентины Геннадьевны, не сказав больше ни единого слова.
Он был зол на всех: на маму Валю и папу Юру, потому что они были ему абсолютно чужими людьми с абсолютно чужим ДНК; на Аллу за то, что она была настолько бесхребетная, что отказалась от своего ребенка; и на себя за то, что ему опять пришлось пережить душераздирающую драму, которая грозилась изменить привычное для него видение мира.
