Пару секунд я тупо таращилась на закрытую бутылку с водой, которую кинула себе под ноги, а потом резко потянулась на заднее сиденье, где покоилась моя сумка.
Я медленно вытащила записную книжку Славы, как будто она была древней и очень ценной реликвией, открыла последнюю страницу и почтительно протянула ее Рафе.
– Звони, – скомандовала я.
С минуту Рафа неуверенно переводил взгляд с меня на книжечку и обратно. И я прекрасно его понимала. Я тоже надеялась на то, что все эти женщины в странном списке на последней странице не расскажут нам о том, как Отец Луи сначала их напоил, а потом прислал конверт без обратного адреса с фотографиями внутри. Но шансы на это были невысоки.
Я бы даже сказала, что их не было вовсе.
Мы уже знали, что мы услышим, когда Рафа набирал номер Юлии Павловны Обытоцкой. В списке она была четырнадцатой.
Через пятнадцать минут мы уже были в пути. Разговор с Юлией у нас был короткий, как, впрочем, и с Альбиной. Только лишь услышав «Отец Луи», Юлия начала запинаться и городить какие-то глупости, пока не назвала адрес, по которому ее можно найти. И найти ее было желательно быстро, потому что через четыре часа уважаемая Юлия покидала Россию на две недели.
Офис женщины располагался в новом здании в центре Москвы и занимал весь 24-й этаж. Только когда мы ступили на дорогой темно-синий ковролин личного кабинета Обытоцкой и увидели даму во плоти, до меня наконец-то дошло, кто она такая.
Это та самая железная бизнес-леди, чьи фотографии так часто мелькают в модных журналах и которую частенько видно по телевизору. Насколько я помню, лет десять назад Юлия развелась с мужем-олигархом, который оставил ей половину своего состояния. Тогда ей было чуть больше тридцати. Кутить и покупать бриллианты Обытоцкая не стала, зато вложила бо́льшую часть средств в компанию по поставке и продаже женской обуви. «Наши женщины заслуживают носить туфли Маноло и Джимми Чу ничуть не меньше, чем эти силиконовые барби в Майами», – как-то сказала Юлия Павловна в своем интервью. Помню, что это заявление заставило меня улыбнуться. Именно женщина в состоянии понять, какая обувь может понравиться другой женщине. И поэтому предприятие Обытоцкой быстро встало на ноги. Подделками она не занимается из принципа, а привозит настоящую продукцию из Италии, Испании и теперь уже Китая. Однако качество туфель при этом совершенно не страдает. Да и как оно может страдать, когда самая дешевая пара в фирменных магазинах «Шона» стоит не меньше трехсот долларов.
Личный кабинет Юлии Павловны выглядел внушительно: из огромного окна как на ладони был виден Кремль, диваны из темно-красной кожи стояли почти по всему периметру личного офиса, оставляя достаточно пространства для большого, но удобного стола из какого-то материала, который издалека напоминал начищенное серебро.
Хозяйка офиса стояла у окна, держа в руках стопку бумаг и ручку, которой делала пометки на полях. Синий шелковый брючный костюм подчеркивал ее стройность и элегантность. Рыжие локоны были уложены в красивую шишку на затылке, а узкие очки без оправы то и дело слезали на кончик носа, и Юлия постоянно их поправляла.
Когда мы вошли, дама нехотя оторвалась от своих бумаг и оценивающе оглядела нас с ног до головы.
– Я предупредила охрану, чтобы вас пропустили без задержек, – холодно произнесла она и присела на один из диванов.
Мы кивнули в ответ, выразив нашу самую искреннюю благодарность за то, что нас всего лишь обыскали металлоискателем и не стали раздевать в попытке найти динамит или автомат Калашникова.
– Прошу, – так же замороженно сказала она, и мы сели на диван.
Какое-то время мы просто смотрели друг на друга: она на нас, мы на нее. Юлия явно не знала, чего от нас ожидать, и была настроена недружелюбно и даже враждебно. Чисто по-человечески я могла ее понять, поэтому решила перейти прямо к делу:
– Мы позвонили, потому что решили, что вам, возможно, будет интересно узнать о том, что случилось со Станиславом Калининым… В клубе его все звали Отец Луи…
– Я знаю, как его звали, – довольно резко перебила меня дама и, хищно прищурившись, продолжала сверлить нас своим ледяным взглядом. – Сколько вам нужно на этот раз?
Мы с Рафой одновременно испустили стон разочарования, и парень бессильно откинулся на спинку шикарного темно-красного дивана.
Все. Какая бы тень надежды еще ни теплилась в наших сердцах, только что она умерла и отправилась в рай.
– Вы нас неправильно поняли, – почтительно начала я, – мы здесь не поэтому. Дело в том, что Слава умер в эту субботу.
Юлия наморщилась и какое-то время глазела на нас с непониманием, будто думала, что мы ее разыгрываем.
– Правда? – выдохнула дама, и ее рот машинально растянулся в сладкой улыбке.
Рафа сложил руки на груди и мрачно следил за женщиной исподлобья. Я же из вежливости хотела улыбнуться в ответ, но мои губы никак не могли изобразить человеческую улыбку. Все, что у меня получилось, это кривой оскал.
– И как же это вышло? – гораздо веселее спросила Юлия, внезапно поднялась со своего места и направилась к мини-бару, что стоял около серебряного стола. – Простите, как к вам обращаться?
– Меня зовут Варвара, а это Рафа… э… Рафаэль.
– Очень приятно, – громко и наигранно произнесла дама, вытащила три стакана и наполнила их на одну треть коричневой жидкостью из большой стеклянной бутылки. Поставив стаканы на маленький поднос, она легкой походкой подошла к нам и присела в легком поклоне, чтобы мы взяли по стакану. – Я полагаю, вы, Рафаэль, тоже из «Наимы»?
Рафа ничего не ответил, просто кивнул и взял стакан.
– А вы? – обратилась улыбающаяся Юлия ко мне.
– А я нет, я была ему другом. – Я осторожно сняла бокал с подноса.
– Другом, – протянула она, будто сомневалась, что у Славы вообще имелись друзья. Убрав поднос обратно в мини-бар, хозяйка офиса снова присела напротив нас, сделав большой глоток, как мне показалось, виски. – И как же произошло это невероятное событие?
– Он уснул и не проснулся, – ответила я, решив, что в этот раз Рафа будет не слишком разговорчив. Эти улыбочки по случаю смерти Славки стали доставать не только его, но и меня.
– Серьезно? – Сияющая от счастья Юлия стала похожа на маленькую расстроенную девочку, которой сказали, что Деда Мороза на самом деле не бывает. – А я смела надеяться, что с ним что-то случилось: катастрофа, проделки террориста, грабеж или убийство…
– Он был моим лучшим другом! – крикнул Рафа, и его слова разлетелись громким эхо. Он поставил стакан с нетронутым виски на пол и вцепился руками в подушки для дивана. – А теперь его нет! Он больше никогда не увидит свою мать, не поцелует свою девушку… Не вдохнет воздух… Его больше нет!
Я как можно сильнее прищурила глаза, чтобы не дать показаться слезам.
Перестань, молила я Рафу про себя, перестань мучить себя и меня вместе с тобой. Да, Славы больше нет, но мы не можем отказываться от своих жизней.
