Я терпеливо покачивалась на стуле и глядела в окно на крупные хлопья снега, настоящий зимний пейзаж за окном. Я так ждала эту зиму, – с улыбкой подумала я.
– Собирайся, – бросила мне пальто Кристина, – обидчивый у тебя парень. Знаешь, куда он дел букет?
– Выбросил? – пожала плечами я.
– Говорит, распотрошил букет и дарил каждой женщине, выходящей из первого вагона по цветку.
– Ему никто по лицу не дал? – засмеялась я.
– Думаю, он бы смог объясниться, – ответила Кристина. – Время пять вечера, во сколько у него самолет?
– Кажется, в два или три ночи, – вспоминала я, – что-то начнется в два: или регистрация, или вылет.
– Настя, тебе это вообще, нужно? – покачала головой Кристина, и на мгновение показалась мне такой взрослой, – сегодня Новый год, парень ждал тебя на вокзале, ночью улетает, а ты и не знаешь, во сколько. Разве это хорошо?
Я понуро стояла в накинутом на плечи пальто и потела. Кристина вскрикнула, убежала в комнату, через десять минут вернулась расчесанной, приятно пахнущей и в коротком платье. На мой удивленный взгляд она ответила:
– Твой Дима сказал, что приглашает меня, и, если я захочу, я могу позвать и тебя. Поехали, Насть, – похлопала она меня по плечу, – я ему рассказала, не беспокойся.
– Вы поэтому так долго болтали? – нахмурилась я.
– Нет, мы долго болтали, потому что он сказал, что видеть тебя «на фиг, к черту в этот псевдопраздничный день» не желает.
– Да, это на него похоже, – согласилась я, и мы поехали на вокзал.
Я очень волновалась за Кристину, она была и так подавлена, а тут пришлось утешать моего благоверного, да еще и меня поднимать да тащить в дорогу, откуда в ней появилась эта решимость и взрослый взгляд на вещи? Ведь права, права же во всем. Я с нежностью поглядела на спящую на моем плече Кристинку, маленькую, похожую скорее на мою младшую сестренку, чем на подружку.
С Кристиной общаться я начала не сразу, хотя она мне очень помогла, когда я оказалась на новом месте. Я снимала комнату у какой-то коллеги ее мамы. Именно Кристина привела меня в бар, где я теперь работаю, чем-то я приглянулась ей с первого дня. Саму же Кристину течение ее жизни устраивало на все сто процентов, и мыслей поехать куда-то учиться или работать у нее не возникало. Здесь были любящие родители и мальчик, от которого она ежедневно и ежечасно ждала предложения руки и сердца. Институт она закончила позапрошлым летом, успешно прошла практику, защитилась, но менять работу наотрез отказалась и гордо поставила диплом на книжную полку, говоря самой себе: «Мне и так хорошо, мой долг перед мамой и папой выполнен». Кто она по образованию, я точно не помню, но специальность ее связана с экономикой, а не с раздачей напитков в баре.
Первое время я была благодарна ей за помощь, тогда я училась пять дней в неделю, в пятницу вечером приезжала домой и падала ничком, Кристина приходила ко мне, рассказывала какие-то глупости, иногда приносила выпечку собственного изготовления. Готовила она, кстати, необыкновенно вкусно, но всегда умаляла свои заслуги, говоря, что у нее то подгорело, то она лепила на скорую руку. От чрезмерной гордыни Кристина и вправду не страдала, маленькая, миловидная, с очень короткой стрижкой и огромными голубыми глазами она выглядела как студентка первого курса, и сначала меня изумляло то, как она начинала вспоминать какие-то серьезные вещи или говорить о глобальных изменениях в своей жизни. Первый взгляд на нее оставил в моей голове мысль, что Кристина жизнью не только не обижена, но и ничего о ней не знает. А она всего лишь пользовалась теми благами, которые могла получить сейчас, с оглядкой на то, что завтра этого может не быть. Еще у нее где-то под Псковом жила «старенькая бабушка», она сама именно так и говорила, к которой каждые пару месяцев она уезжала на неделю, оставив все дела, потому что так надо.
Если честно, первый год нашего общения мой изощренный разум говорил мне, что она ездит к мужчине, красиво обманывая коллег и своего молодого человека, а привезенные ею кружевные салфеточки и банки домашних солений она покупает на вокзале. Однажды я ей сказала о своей догадке, чем вызвала бурю негодования и мое обещание однажды съездить с ней, которое, спасибо ей, она не просила меня выполнить. Почему к бабушке не ездили ее мама и папа, а также старшая сестра, для меня оставалось тайной, покрытой мраком.
Вот такой была Кристина на первый взгляд и при глубоком рассмотрении ее персоны. Она с упоением читала мои рассказы, пророча мне славу и «всенародное поклонение».
– Насть, приехали, – толкнула меня в плечо Кристина, я кивнула, мы медленно шли к вокзалу, я набрала Диму.
– Неужели? – протянул он в трубку.
– Ты где? – сухо спросила я.
– Я возле авиакасс, хотел поменять билет и улететь раньше, – признался он, – подходите туда, у меня к тебе разговор.
Димка стоял, прислонившись к стене, и, казалось, дремал, погрузив голову в воротник пальто.
На вопрошающий взгляд Кристины я кивнула, мол, да, это он, ее глаза вспыхнули интересом, и она заулыбалась. Едва мы подошли, Димка протянул руку.
– Паспорт, – я машинально дернула руку к сумке, но остановилась.
– Зачем?
– Я сейчас сдам свой билет, и завтра мы полетим вместе, или поедем на поезде, если тебе очень хочется, – устало сказал Дима, разглядывая Кристину и не глядя на меня.
– Я не хочу, Дим – воспротивилась я, это было и вправду так, а Кристина больно ткнула меня в бок.
– Не хочешь? – поднял он на меня глаза, я мотнула головой, тогда Димка крепко ухватил мой локоть и потянул в сторону, – Кристин, пять минуточек! – с широкой улыбкой сказал он моей подруге, и мы отошли на десяток шагов в сторону электронного расписания.
– Настя, – прошептал Димка, глядя по сторонам, видно было, что он еле сдерживается, – я торчу на вокзале четыре часа кряду.
Я, было, открыла рот, он поднял руку вверх:
– Подожди! Я жду тебя уже несколько часов, нет, уйти я не мог, вдруг бы ты приехала, – он отпустил мою руку и отошел на шаг назад, – а потом ты приезжаешь, как второе пришествие, и заявляешь мне свое непоколебимое решение. Это правильно? – он снова поднял руку, показывая, что вопрос был чисто риторический. – Какого черта ты сейчас приехала? Чтобы не быть одной в праздничную ночь?
Кристинка приложила палец к губам и пристально смотрела на меня, Димка сделал еще шаг назад.
– Или мы сейчас идем и покупаем билеты для нас с тобой, – подчеркнул он последнее местоимение, – или разворачивайся и поезжай, куда хочешь! Сколько можно уже? Ты совсем деревянная?
– Дим.
– Паспорт? – снова протянул руку он.
Я подошла к нему близко-близко и наклонилась:
– Я никуда не поеду и не потому, что мы сейчас ругаемся, – я не хочу, у меня другие планы. А то, что ты стоишь и ждешь меня – это только твои проблемы и несогласованность наших поступков и слов, точное время моего приезда мы не оговаривали, – я положила руку ему на плечо, – вокруг куча людей, Кристинка приехала, не устраивай сцен.
