Расположенном под Филадельфией.
По пути домой ей позвонила Эйлин.
– Помнишь нашу традицию в среду вечером брать навынос еду у китайцев?
– Конечно.
– Я решила возобновить эту традицию. Ты дома?
– Практически да.
– Отлично, – с неестественным воодушевлением провозгласила Эйлин. – Я возьму все, что мы любим.
– Что-то случилось?
– Я буду через двадцать минут.
В голове у Майи крутилось слишком много возможных вариантов. Впервые за все время она попыталась отвлечься от них. Совсем ненадолго. Вернуться к началу. Знать только то, что знаешь. Большинство людей трактуют «бритву Оккама» слишком упрощенно, понимая под ней то, что верным обычно оказывается самый простой ответ. Но на самом деле монах-францисканец Уильям Оккам хотел лишь подчеркнуть, что не стоит все усложнять, не надо нагромождать целую теорию там, где напрашивается более простой ответ. Упрощай все до предела. Отсекай лишнее.
Эндрю мертв. Клер мертва. Джо мертв.
Но в то же время Майя не могла вот так взять и отбросить все, что стало ей известно. Можно ли сбросить со счетов то, что она видела собственными глазами? Или, опять-таки, принять за истину самый простой ответ? И каков он, этот самый простой ответ?
Да уж, не слишком-то он приятен.
Впрочем, забавы ради можно и попробовать. Будь настолько объективной, как только сможешь. А потом спроси себя: заслуживает ли персона, которая просматривала видеозапись со скрытой камеры, доверия – или она подверглась такому стрессу, напряжению и травме, что ее здравый смысл вызывает сомнения?
Будь объективна, Майя.
Доверять своим глазам просто, не так ли? Мы все так поступаем. Мы же не психи. Псих – это всегда кто-то другой. Такова уж человеческая природа. Мы слишком хорошо понимаем свой собственный взгляд.
Значит, надо от него отрешиться.
Война. Никто не способен был ее понять. Никто не способен был увидеть ее правду. Все считали, что Майя раздавлена и терзается виной за гибель гражданских лиц. Это казалось логичным. С их собственной точки зрения. Ты испытываешь чувство вины, гласит теория, и оно проявляется в мучительных навязчивых воспоминаниях. Ты проходишь терапию, принимаешь лекарство. Тебя окружает смерть. Нет, не так. Смерть не просто тебя окружает.
«Смерть ходит за тобой по пятам, Майя».
Можно ли доверять суждениям такого человека – человека, окруженного смертью, человека, которому удалось убедить даже самых близких людей в том, что ее состояние отчасти вызвано чувством вины? Отсеки лишнее и убери нагромождение предположений: можно ли ожидать от такого человека, что он станет смотреть на факты разумно и разглядит правду?
Если объективно, то нет.
А с другой стороны, к черту объективность.
Вывод: кто-то играет с ней в какие-то игры.
Джудит на вопрос о местонахождении Каролины отвечала очень уклончиво. Майя вытащила телефон и позвонила золовке. Включилась голосовая почта. Едва ли это было неожиданно. Когда прозвучал сигнал, Майя произнесла в трубку:
– Каролина, я хотела убедиться, что у тебя все в порядке. Пожалуйста, перезвони мне сразу же, как только прослушаешь это сообщение.
Когда Майя приехала, Эйлин уже ждала ее, сидя в машине перед домом. Майя заглушила двигатель. Лили, набегавшись, уснула на заднем сиденье. Майя вышла из машины и потянулась открыть заднюю дверцу, но Эйлин сказала:
– Пусть пока поспит. Нам нужно поговорить.
Майя обернулась и взглянула на подругу. Лицо у той было заплаканное.
– Что случилось?
– Я боюсь, что могла тебя подставить, – призналась Эйлин. – Со скрытой камерой. – Ее начала бить дрожь.
– Ничего страшного, – ответила Майя. – Погоди, я сейчас отнесу Лили в дом, и мы с тобой…
– Нет, – перебила ее подруга. – Лучше будет, если мы обсудим это на улице.
Майя вопросительно взглянула на нее.
– В доме может быть небезопасно, – понизив голос, пояснила Эйлин. – Нас могут подслушивать.
Майя покосилась на Лили. Малышка по-прежнему мирно спала.
– Что случилось? – спросила она.
– Робби.
Так звали ее буйного бывшего мужа.
– Что с ним такое?
– Ты же тогда не сказала мне, что произошло с твоей камерой, помнишь?
– И что?
– Ты приехала ко мне домой. Ты была сердита и расстроена. Даже в чем-то меня подозревала. Требовала с меня доказательств того, что я купила эту камеру.
– Я помню, – кивнула Майя. – Какое отношение все это имеет к Робби?
– Он опять взялся за свое. – Из глаз Эйлин снова хлынули слезы. – Он следит за мной.
– Так, давай-ка ты успокоишься, Эйлин.
– Вот, я получила это по электронной почте. – Она порылась в сумочке и протянула Майе ворох фотографий. – Они пришли с анонимного адреса, разумеется. Никаких концов не найти. Но я-то знаю. Это Робби.
Майя принялась проглядывать снимки. Они были сделаны в доме Эйлин. На первых трех был кабинет. На двух дети Эйлин, Кайл и Мисси, играли на диване. На последней Эйлин, вспотевшая, в спортивном лифчике, держала в руках стакан воды со льдом.
– Я тут только что приехала после тренировки, – принялась объяснять Эйлин. – Дома никого не было, так что я сняла футболку и бросила ее в корзину для стирки.
Майя почувствовала, как внутри поднимается волна паники, но заставила себя говорить ровным голосом.
– Угол съемки… – Майя принялась просматривать остальные фотографии Эйлин и ее детей. – Эти снимки… они были сделаны твоими камерами?
– Да.
У Майи засосало под ложечкой.
– Взгляни на самую нижнюю.
На снимке Эйлин лежала на диване с каким-то мужчиной, которого Майя никогда в жизни не видела. Они целовались.
– Это Бенджамин Баруш. Мы познакомились в Интернете. У нас в тот день было третье свидание. Потом я пригласила его к себе. Дети спали наверху. У меня даже мыслей никаких не возникло. А сегодня днем я вижу в электронном ящике снимки.
Почему Майе раньше не пришло это в голову?
– Выходит, кто-то взломал твои…
– Не кто-то. Робби. Больше некому.
– Ладно, выходит, Робби взломал твои камеры через Интернет?
– Я думала, камеры не подсоединены к Интернету, понимаешь? – Эйлин снова начала плакать. – В них же используются карты памяти. Я ничего не подозревала. Оказывается, это вовсе не такая уж редкость. Взлом камер через Интернет, я имею в виду. Люди взламывают веб-камеры в «Скайпе» и «Фейстайме»… Я должна была принять меры безопасности. Но я же не знала… – Она умолкла и принялась утирать слезы. – Прости меня, пожалуйста, Майя.
