Тропников обошел вокруг машины. Цвет красный, колеса и кузов в потеках подсохшей грязи. Лишь табличка с номером, подобно свежевымытому окну на старом покосившемся доме, сверкает праздничным эмалевым блеском.
Он велел Тимофеичу завязать чехол и подошел к последней машине. Под выцветшим желтым брезентом оказались темно-синие «Жигули». В отличие от «Москвича» машина была чистой. Лишь на крыльях прерывистыми полосками темнели желтоватые брызги, свидетельствующие о быстрой езде.
— Номер? — быстро спросил Тропников.
— «11–38 МОЮ». С журналом совпадает.
Виктор потянул чехол вверх. Он снимался с трудом — мешал багажник на крыше. Тимофеич недовольно заворчал. Тропников отстранил старика рукой, с помощью Лукницкого стянул брезент. Он уже не сомневался: перед ним машина Казаряна. В заднем углу багажника он даже заметил знакомую выемку, откуда вылетела не так давно драгоценная бумажка. Пока Тимофеич снова натягивал чехол, Виктор успел перекинуться несколькими фразами со своими спутниками. Его мгновенно поняли.
— Чьи машины, Архип Тимофеевич? — безразлично поинтересовался Зарубин.
— Опять за черту поставили, — строго выговаривал Лукницкий. — Между машиной и забором должно быть не меньше двух метров. Для чего линия проведена? А тут и двадцати сантиметров нет, и опять в ваше дежурство.
— Наверное, придется ставить перед начальником вопрос об увольнении, — вмешался Тропников. — В тех рядах «левые» машины, тут стоят вплотную, как селедки в бочке. Особенно у забора, никакого порядка.
Глаза Тимофеича хищно сверкнули:
— Исправлюсь, граждане начальники. — Он даже встал по стойке «смирно», сдвинув вместе пятки. — И черту буду блюсти. Сегодня к десяти обе эти, что вам не по нраву, заберут. А цыганам, грузинам, вот те крест, откажу. — Дрожащие пальцы его запутались в бороде.
— Ага, значит, хотели все-таки «Волгу» поставить, — уточнил Зарубин. — Глядите, Архип Тимофеевич, я если не вечером, то утром обязательно загляну. Посмотрю, как держите слово.
Они бегло прошлись по последнему ряду, где оказалось целых четыре «левака», и вскоре, провожаемые тревожным взглядом Тимофеича, покинули территорию автостоянки.
60
Бердичевский и заместитель начальника райотдела играли в шахматы. Они успели сыграть две партии, при счете 1: 1 начали третью, когда в кабинет влетел Тропников.
— Машины найдены! Уверен — те самые, — выпалил он на ходу. — Сторож утверждает, что к десяти вечера за ними приедут.
— Время еще есть, но все-таки… — Подполковник тотчас нажал кнопку селектора. — Немедленно установите скрытое наблюдение за автостоянкой у моста, — передал он дежурному. — Вышлите туда машину с людьми из уголовного, поддерживайте с ними постоянную радиосвязь. Всех с оружием, начальника УГРо срочно ко мне.
— Теперь, пожалуй, надо МУР подключить, — решил Бердичевский. — Давайте, Марат Романович. Тут вы хозяева, вам и командовать.
Связавшись с МУРом, подполковник назвал номер райотдела, свое звание, фамилию, потом доложил обстановку.
— Сейчас соединят с заместителем начальника, — прикрыв трубку рукой, вполголоса сказал он. — Знают они об этом деле.
Операции была обещана максимальная поддержка. Заместитель начальника управления предупредил, чтобы в районе автостоянки не патрулировали служебные автомашины.
— Уж больно приметны, — пояснил он. Ни к чему лишний шум поднимать. Все дороги за пределами райотдела берем на себя. Держите нас постоянно в курсе событий. В резерве, на случай необходимости, будет вертолет с людьми.
Полчаса спустя Бердичевский вместе с подполковником и начальником уголовного розыска лично инструктировал группы захвата. Весьма ценное соображение высказал участковый Зарубин. Учитывая, что стоянка с одной стороны непосредственно примыкает к железнодорожным путям, он предложил подогнать к ней пустой товарный вагон. От места, где находились спрятанные машины, до предполагаемой остановки вагона, расстояние по прямой составляло не более тридцати метров. Таким образом, из порожняка можно будет контролировать все происходящее на стоянке. Бердичевский одобрил эту идею.
— Вот, что значит хорошо знать свой участок, — сказал он подполковнику. — Туда надо послать самых проверенных ребят, Марат Романович. Случаев, когда преступники скрывались, используя железнодорожные пути, не счесть.
До начала операции оставалось несколько часов. Пока в милиции готовили людей и транспорт, проверяли оружие, Бердичевский, оставив Виктора вместо себя, на время покинул райотдел. Он сказал Тропникову, что скоро вернется и отъезд его вызван особыми обстоятельствами.
61
После обеда Ларионов уснул. Он не знал, что в целях понижения внутричерепного давления ему в систему для переливания добавляли небольшие дозы снотворного. Спал он часа три, проснувшись, почувствовал себя гораздо бодрее. Едва Юрий Трофимович открыл глаза, как в дверь палаты осторожно постучали. Затем в дверной проем протиснулась массивная фигура Добровольского, следом вошел Сычев.
— Проходите, ребята! — обрадовался Ларионов. — У меня нынче день посещений. — Он спустил ноги с кровати, встал. Голова легкая, ясная. Боль прошла, словно испарилась.
— Мы, Юрий Трофимович, буквально на минутку, — сказал Добровольский. — Спешим, только что звонил Бердичевский. Приятная новость, машины наконец-то обнаружены. И, представьте себе, на автостоянке, почти рядом с отделением милиции.
— К вечеру ждем гостей, — добавил Сычев.
— Едете в милицию?
— А как же без нас, Юрий Трофимович? Дело-то родное, белозерское. — Добровольский положил пакет на тумбочку: — И за вас потрудимся, только бы пришли…
— Виктор Сергеевич нам по секрету сказал, что, хоть в райотделе народу хватает и МУР подключен, но он больше надеется на своих. Пожалуй, нам пора, Аркадий.
— Что ж, ни пуха, ни пера, ребята. Оружие с собой? — больше для порядка спросил Ларионов. — Завтра жду с добрыми вестями.
Когда они ушли, Юрий Трофимович минут десять обдумывал ситуацию. С одной стороны, он испытывал удовлетворение: машины найдены, теперь «хозяев» вряд ли упустят. Но была и иная сторона вопроса. Сегодня планируемая операция будет проведена без него, Ларионова. Он не претендовал на лидерство. Начальник уголовного розыска был не тщеславным человеком, но честолюбием, в хорошем смысле слова, он обладал, как и большинство представителей его профессии.
Он взглянул на часы. Добровольский с Сычевым уже, вероятно, на месте. И тут в палату вошел Жора Бояджиев. Рослый брюнет держал в руке бумажку, весело, как ребенок, размахивал ею.
— Выписывают, генацвале! — прокричал он. — Прощай, мой радикулит. До свиданья, Юра. Поправляйся, дорогой, и прошу — не скучай. Вот тебе мой телефон, выпишешься, звони, шашлычок точно организуем.
