— Иду-у, — раздалось из-за двери. На веранде вспыхнул свет. — Вам кого, гражданин? — Перед Корначевым появился мужчина с напряженным пристальным взглядом. На гладкой, словно отполированной лысине, бусинками поблескивали капельки пота.
— Мне бы товарища Жмакина, — произнес Юрий, — Генриха Иосифовича.
— Я перед вами. Что на пороге разговаривать, проходите в дом.
Широкая спина Жмакина раскачивалась впереди. Дверь с веранды вела в длинный коридор. Слева кухня, справа комната, в которую они вошли. Обстановка весьма приличная: люстра из чешского хрусталя, импортная стенка, мягкие кресла, на стенах и полу ковры. Посредине комнаты стоял открытый чемодан.
— Извините, — Жмакин закрыл чемодан и поставил в угол. — «Вовремя успел», — с облегчением подумал Корначев. И тут же эта мысль, блеснув в сознании упавшей копеечной монетой, за которой и нагнуться лень, уступила место действию. Будто сказанные другим человеком, Юрий услышал свои слова:
— Я к вам, Генрих Иосифович, собственно, на несколько минут. Позавчера прилетел из Якутска. Инженер Багрянский просил передать вам письмецо. Хорошо, что застал дома. — Он щелкнул замком дипломата, порылся в нем и, не найдя письма, вспомнил, что переложил его в пиджак. Вынув из внутреннего кармана конверт, протянул его Жмакину.
— Да вы присядьте! — нервно произнес хозяин. — Давно видели Багрянского?
— За день до отъезда, в тайге. — Юрий, не замечая тона Жмакина, обаятельно улыбнулся: — Я по профессии журналист, задание редакции и привело меня к геологам. А когда собрался уезжать, Багрянский передал для вас письмо.
— Просит о всяких пустяках, — Жмакин небрежно бросил листок на стол: — Работает в тайге, а бреется почти каждый день, словно собирается на симпозиум. И вы не поленились меня разыскать?
— Пустяки! От Москвы до Истры рукой подать, так, загородная прогулка.
— Действительно, — согласился Жмакин. — Тут на конверте два адреса…
— Ох, я и забыл, — Юрий непринужденно рассмеялся. — Два раза заходил домой к Багрянскому, вчера вечером и сегодня с утра. Он говорил, что вы останавливаетесь у него, когда бываете в Москве. Я даже сунул вчера записку в дверь и свой телефон. Сегодня прихожу — записка на том же месте, вот и решил подъехать сюда…
Это была первая серьезная ошибка Корначева.
— Что ж, бывает. — Жмакин погладил лысину и неожиданно предложил: — Давайте-ка чай пить.
— Поздно уже, — словно бы застеснялся Корначев.
— Какие мы приличные! — Жмакин иронично вскинул тяжелые руки. — Насколько мне известно, журналисты, как и геологи, люди без предрассудков.
— И то верно, — согласился Юрий. Потом, разыграв смущение, произнес: — Я вот захватил на всякий случай, похоже, к месту. — В душе благодаря подполковника, он достал из дипломата водку.
Жмакин взглянул на бутылку, усмехнулся и ушел на кухню. Юрий встал, прошелся по комнате. Сидеть неподвижно было невмоготу. Он задержал взгляд на книжных заголовках в застекленном шкафу. В основном подписные издания, зарубежные детективы, многие из которых он не читал.
Хозяин вошел, держа в руках деревянный поднос. Хлеб, крупно нарезанные колбаса и сало, две рюмки. Под мышкой левой руки зажата бутылка пива.
— Я, откровенно говоря, собираюсь в путь-дорогу. Командировка кончается, посему особых запасов не держу.
— Ну что вы, Генрих Иосифович, — Корначев замахал руками. — Закуска царская.
Жмакин разлил водку по рюмкам, наполнив их доверху.
— Что ж, по первой, за знакомство. Как вас величать?
— Юрий, по батюшке Владимирович, но лучше просто Юра. — Корначев выпил теплую водку и, положив на ломоть хлеба два куска колбасы, стал усердно закусывать.
Большие кабинетные часы в футляре старинного красного дерева шумно вздохнули. Послышались тяжелые мерные удары. Девять… В наступившей тишине Жмакин вторично наполнил рюмки, опять до краев. Казалось, от одного его взгляда жидкость может расплескаться. Он посмотрел на Корначева:
— Проголодались, Юрий Владимирович?
— Есть немного. Кстати, до которого часа ходят вечерние электрички?
— До часу. А как вы добрались до Истры?
— Электричкой же, от Рижского. Быстро и удобно, можно было и автобусом.
Жмакин поднял рюмку: — Теперь, познакомившись, давайте выпьем за встречу. Извините, Юра, у вас не сохранился билет? Мне бы к командировке приложить. Все билеты собираю, Якутск не Москва, у нас любые документы по бухгалтерии проходят.
Выпив водку, Корначев стал шарить по карманам. Для удобства даже встал.
— Видно, выбросил, — с сожалением произнес он. — Не привык держать ненужные вещи.
— Что ж, бывает. — Жмакин в третий раз взялся за бутылку.
— Наверное, хватит. Поздно уже, а мне еще ехать.
— Какие пустяки — бутылка на двух здоровых мужиков. А ведь поездка ко мне встала вам в копеечку. Водка столичная, билет от Москвы до Истры и обратно… Не подскажете цену, Юрий Владимирович?
Наступила короткая пауза, цены билета Корначев не знал. Это была его вторая серьезная ошибка.
— Пустяки, — отмахнулся он, делая вид, что не понял вопроса собеседника. — Гонорар все поправит. За статью и фотографии приличная сумма набежит. Что значит несколько сот рублей за вечер с хорошим человеком?…
Корначев поставил рюмку с водкой на поднос. Собственно говоря, все, что необходимо, он уже узнал. Жмакин готовится к отъезду, явно спешит, нервничает. В доме кроме него никого нет. Взять его через полчаса не составит особого труда.
— Надо допить, Юрий Владимирович — настаивал Жмакин. — Что добру пропадать? Давайте на посошок!
Если бы Корначев мог прочесть мысли Генриха Иосифовича, то узнал бы следующее: «Этого типа ни за что нельзя выпускать отсюда. Никакой он, к черту, не корреспондент. Скорее всего, переодетый сыщик. Квартира Багрянского засвечена, он туда ходит, как к себе домой. Билета нет, хотя, говорит, прибыл электричкой, но даже цены билета не знает. Правда, водку пить умеет. И чего Туз с Алфеевым не едут? Видно задержались, будут с минуты на минуту. Выпускать его отсюда ни в коем случае нельзя…».
Юрий решительно отстранил рюмку, протянутую Жмакиным.
— Двух, пожалуй, достаточно, — улыбнулся он. — Вы меня проводите Генрих Иосифович?
— На ночь, глядя, меня покидаете, — упрекнул хозяин и вдруг предложил: — Оставайся ночевать, Юра. Квартира большая, отдохнете, выспитесь. Утром вместе поедем в столицу.
— Извините, не могу, Генрих Иосифович. С утра в редакцию, завтра планерка. Да и жене мало ли, какие мысли в голову придут, — отшутился Юрий.
Он встал, отодвинул стул. Жмакин стоял сбоку от него, какой-нибудь метр разделял их. Но целиком поглощенный идеей не выпускать гостя из дома, хозяин не заметил, что Юрий давно наблюдает за ним, используя матовый экран большого цветного телевизора. Едва Корначев отодвинул стул, Жмакин сунул руку в карман. Юрий заметил это движение. В сознании мелькнуло: «Похоже, он вооружен, достает пистолет». Юрий коснулся стула, чтобы сесть и выиграть время, однако сделал это чересчур быстро, напугав Жмакина. Секунда — и в руке хозяина дома блеснул пистолет.
