Оркестр из незнакомцев тоже был в ударе. Каждый на свой лад, но в целом выходило красиво.
С ТЕХ ПОР У ФРАНТИШЕКА
ВСЁ РАСПРЕКРАСНО.
ОН В ХОРЕ ТЕПЕРЬ ПЕВЕЦ.
И В ЭТОЙ ИСТОРИИ
ГРУСТНО-НЕСЧАСТНОЙ
СЧАСТЛИВЫЙ НАСТАЛ КОНЕЦ.
— КОНЕЦ.
— Счастливый настал конец! — задыхаясь, допел я и рухнул на противень.
— Еще не конец! — крикнул мне Хавроний. — Вставай! — и снова запел:
КРАСАВИЦ ТАК МНОГО
НА БЕЛОМ СВЕТЕ:
И ЭТА И ТА ХОРОША,
НО ВСЕ-ТАКИ ХОЧЕТСЯ,
ЧТОБЫ ПРИ ЭТОМ
КРАСИВА БЫЛА ДУША!
— КРАСИВА БЫЛА ДУША! — в исступлении проорал я и вышвырнул бубен в окошко.
Вышвырнул я его ради красивого финала. Мне это показалось шикарным поступком.
— Спасибо, все свободны, — сказал Хавроний незнакомцам, и те молча удалились.
— Эх, здорово мы сбацали! — сказал я, отдуваясь и потрясая кулаками.
Мне очень понравилось петь и играть на бубне! Всем вместе — с Поросенком и с этими талантливыми трубадурами! Я думал поделиться радостью с Хавронием, но он сказал:
— Я, кажется, ясно выразился: ВСЕ свободны!
— Как? — я был оглушен. — Это вы мне?.. Еще мгновение назад мне казалось, что у нас единение! Что после такого выступления мы начнем гастролировать по городам и весям, все вместе, как настоящий оркестр, будем срывать овации и, может быть, даже аншлаги… Но Хавроний так холоден со мною теперь…
Мне стало немножко обидно. Зачем он тогда про душу пел?
— Значит, моего хомяка у вас не было? — спросил я тоже холодным тоном.
— Значит, не было, — Хавроний уже раскуривал кальян, давая понять, что прием окончен.
Я хотел сказать ему «до свидания», и еще много всякого я хотел ему сказать. Но не сказал. Я ушел, не прощаясь. Наверное, впервые в жизни я сделал так, и даже чуть-чуть хлопнул дверью. От этого мне сразу стало легче.
Глава 16
Квартира № 17
В квартире № 17 находился продовольственный склад. Потому что ее снимали азербайджанцы. Они торговали на местном оптовом рынке фруктами. В основном яблоками и бананами. Яблок и бананов было много, и им требовались комфорт и комнатная температура. Поэтому азербайджанцы жили зимой у родственников, а летом у нас во дворе, в палатке. Они разводили костер в песочнице и сушили белье на ветках деревьев. А в квартире жили яблоки и бананы.
Фома Фомич любил фрукты, я это точно знал. Уж если он куда и спрятался, то сюда.
Но как мне попасть в квартиру? В этот фруктовый рай с амбарным замком на двери?
Я пошевелил замок — он был увесистый.
Я поковырял его пальцем, но нет. Даже в Иначе для того, чтобы открыть замок, нужен ключ.
А я надеялся, что, может, не нужен.
Я присел на корточки и заглянул в скважину. В замке было темно и ветрено. Пахло зайчиками. Точно, из скважины сильно сквозило зайчатиной. И вдруг…
Вдруг меня стало засасывать. То есть самым натуральным образом! В замок!
Сначала у меня засосало нос, потом голову. Потом засосало плечи, потом пояс, а потом…
Спустя какое-то время я весь очутился в железном замке, потом в двери из мореной сосны и, наконец, внутри квартиры № 17.
«Как удобно! — думал я. — Просто потрясающе!»
И еще я подумал, что если бы я был спасателем или даже, например, грабителем, то наверняка бы воспользовался таким приятным способом взлома — плавным перетеканием из одного помещения в другое.
Только я успел так подумать, перед лицом сверкнул кулак. А может, это был не кулак. Но в любом случае, после того, как он передо мной сверкнул, я лишился чувств.
— Кто? — спросил я охрипшим голосом.
— Эй ты! Как тебя? О Мальчик? Слышишь, о Мальчик, вставай!
Я открыл глаза и встал (это было трудно — ныли голова и левый бок — но голос был угрожающий, и я решил послушаться). Я увидел перед собой Головореза.
Вернее, трех Головорезов. Вернее… Даже не знаю, как лучше сказать. В общем, у них были три головы и одно туловище.
Туловище сидело у шифоньера, на ящике из-под яблок и пило из кружки «Барнаульский» квас. Сначала в одну голову, потом в другую и позже в третью. Это выглядело ужасающе.
Вокруг валялись шкурки от бананов и яблочные огрызки.
— Вы кто? — спросил я охрипшим голосом.
— Мы грабители и головорезы, братья Зайцевы. А ты кто? — сказали Головорезы тройным голосом.
— А я Костя Косточкин с пятого этажа. Что вы тут делаете?
— Мы грабим торговцев из Азербайджана. Скоро будем тебя резать. А ты?
— Я за Фомой Фомичом пришел. Не видали? С родинкой на носу?
— А то! Видали, еще как! — сказали Головорезы. — Это наш заложник.
— Заложник? — удивился я и даже немножко улыбнулся.
— Чего смешного? — обиделись Головорезы.
— Да разве хомяков берут в заложники?
— А по-твоему, не берут? — прищурились на меня Головорезы.
— В заложники обычно берут каких-нибудь богатейчиков, — стал рассказывать я. — Например, владельцев завода или депутатов. А потом требуют за них выкуп.
— Что еще за выкуп-шмыкуп?
Вот дела! Головорезы-то липовые! Что такое выкуп, даже не знают!
— Выкуп — это что-нибудь ценное. Что дают за богача, чтобы его вернули родственникам. Например, золото или бриллианты. Или деньгами можно попросить.
— А бананами можно? Мы бананы очень любим.
— Можно и бананами, — поморщился я. — Только это как-то несолидно.
— А ты почем знаешь? — Головорезы Зайцевы смотрели на меня с подозрением.
