— А это? — Он достал из машины пакет, вынул оттуда белый в полоску лифчик с магазинным ярлыком.
Тут же появились и трусики — черные, но из одного комплекта с полосатым лифчиком.
— Твой размер, можешь не сомневаться.
— Это мне? — Она взяла трусики, растянула их на пальцах, осмотрела.
Купальник, похоже, не из дешевых. И очень стильный.
— Ну, не одни же цветы дарить.
— Ну, спасибо… Я померяю?
— Зачем мерять? Надевай и купайся! — Рома демонстративно отвернулся, чтобы Юля могла переодеться прямо на месте.
Но все-таки она отошла в кусты, там и сменила наряд.
Вода действительно оказалась теплой, особенно у берега. А далеко она заплывать не собиралась, там течение, а можно и на подводную воронку нарваться — и пикнуть не успеешь, как затянет на самое дно.
Юля накупалась, вместе с Ромой вышла на берег. Он сходил к машине, достал полотенце, укутал ее.
— Спасибо.
Она действительно была благодарна ему. Холодно вдруг стало после купания, и большое, как плед, полотенце оказалось как нельзя кстати.
— Не замерзнешь? — спросил он.
— Нет, — кутаясь в полотенце, ответила она.
— Может, на всякий случай? — Он достал из салона термос.
— Что это?
— Кофе. Горячий.
Он снял с термоса крышку, налил в нее кофе, подал. Горячий напиток согрел Юлю изнутри.
— С тобой не пропадешь, — улыбнулась она, возвращая пустую крышку.
— Так я это тебе и внушаю.
— Поехали?
— Куда? Погода какая! Солнце еще не зашло. А вода — парное молоко.
— Ну, не парное…
— Я еще разок окунусь, ты же не против… Еще кофе?
— Ну, хорошо.
Кофе не только согрел Юлю, он еще и расслабил ее изнутри. И кровь весело побежала по жилам. Захотелось вдруг куда-то бежать, прыгать от радости. Но прыгать Юля не стала. Кутаясь в полотенце, она села в машину, выставив наружу ноги. А кровь продолжала бурлить в венах. И еще почему-то пьянело сознание. Вдруг захотелось чего-нибудь необычного.
— Как настроение? — Юля услышала голос, но самого Рому не увидела.
Взгляд ее почему-то фокусировался по центру, а он стоял в стороне, в зыбком, покачивающемся тумане.
— Очень хорошо!
Она вдруг поднялась, вытянулась солдатиком. Полотенце слетело с нее, но замерзнуть она не боялась. Какое-то непонятное тепло внутри нее разливалось, пульсировало, заполняя низ живота.
— Купальник мокрый, надо бы переодеться.
Рома стоял рядом, но Юле не хотелось фокусировать на нем свой взгляд, пусть стоит, качается, расплываясь в сознании. Не такой уж он и красавец, чтобы на него смотреть. А руки его на себе ощущать почему-то приятно. Он поднял с земли полотенце, закутал Юлю, и внутри нее все вспыхнуло от его прикосновений.
— Купальник, говорю, нужно снять, — сказал он.
Он просунул руки под полотенце, нащупал пальцами застежку на спине. И удерживая на ней полотенце, снял лифчик. И Юля не протестовала. Она с волнением прислушивалась к незнакомым ощущениям. Она даже переступила с ноги на ноги, когда он снял с нее трусики.
— Тебе не стыдно? — запоздало спросила Юля.
Она должна была возмутиться, но ей почему-то стало весело, из груди вырвался смешок.
— А тебе?
— Стыдно. Но не страшно.
— А так?
Сначала он усадил ее на сиденье, затем, опустив спинку кресла, забрался в салон. И вдруг оказался на ней, торопливо раздвигая ноги.
— Ты что делаешь?
Юле интересно было узнать, что будет дальше. И узнать, и почувствовать. Но в голосе звучала тревога.
— Ты должна стать моей женой, — задыхаясь от нетерпения, проговорил он. — И ты станешь моей женой.
Он навалился на Юлю, она чувствовала его руки на своих плечах. Все его пальцы находились вверху, но тогда что это тычется в нее снизу?.. Даже замутненным сознанием Юля поняла, что происходит.
Она закричала, попыталась оттолкнуть Рому, но куда там!
— Ты — моя жена, — вталкиваясь, осатанело пробормотал он. — Ты уже моя жена! И всегда будешь моей женой!..
Юля не могла оттолкнуть его. От обиды и чувства бессилия она разрыдалась, но Рому это не остановило. Он продолжал утверждать, что Юля стала его женой. И утверждал, и утверждал…
И потом он не стал отказываться от своих слов. Юля безвольной куклой сидела в кресле, а он вел машину. Вид у него был как у преступника, за которым гналась милиция, но он почему-то верил в то, что его не поймают.
— Да очнись ты! — Он тронул ее за плечо, пытаясь привести в чувство.
Но Юля не реагировала. Ей казалось, что она умерла. Ей хотелось умереть — от обиды, отчаяния и непереносимой злости на Рому, на весь мир, который оказался таким жестоким и беспощадным. Она должна была отдать свою невинность любимому человеку, а ее испохабил какой-то ублюдок. И пусть Рома не прикидывается порядочным, больше она ему не верит. И никогда не поверит.
— Ничего страшного не произошло, поняла! Завтра подадим заявление в загс, через месяц сыграем свадьбу! Родители не против!.. Завтра поедем с ними знакомиться.
Юля качнул головой, и он это заметил.
— А куда ты денешься?
Юля всхлипнула и заплакала. Чувство безысходности навалилось на нее. Да, она уже не девочка, а порченая женщина, и теперь всякий может вытирать об нее ноги. Начиная с Ромы. Вот он уже и командовать начал.
— Ну, извини! — Он ладонью накрыл ее коленку, но Юля дернула ногой, и он убрал руку. — Просто я подумал, что тебе лучше быть со мной, чем с кем-то. Все-таки я твой первый мужчина. И я не отказываюсь жениться…
Юля молчала. Она не хотела говорить с этим выродком. И замуж за него не пойдет. Лучше в петлю.
Он привез ее в село, остановил возле дома. Юля открыла дверь, но Рома крепко взял ее за руку.
— Постой!.. Не было ничего, поняла! Для меня не было! Для меня все осталось как было! А как там для других, меня не волнует… Завтра утром я заезжаю за тобой, отвожу тебя на работу, а вечером мы с тобой едем ко мне домой. Все! Люблю, целую!..
Он отпустил ее, она вышла из машины. И ждать, когда Рома уедет, не стала. Открыла калитку и на негнущихся ногах прошла в дом. Бабушки не было, да Юля и не собиралась ей жаловаться. Она уже взрослая. Она уже женщина! Все, закончилось детство, пора принимать взрослые решения.
Юля нашла веревку, сделала петлю. Один конец веревки она закрепила на крючке, на котором держалась люстра, петлю надела на шею. И залезла на стол.
