– В кармане нашел, – не стал вдаваться в подробности офицер. – Пей…
Третью таблетку он съел сам. Затем остатками бинта замотал свою рану. Плечо по-прежнему кровоточило и не давало покоя – как бы не началось заражение.
В блистере оставалось еще девять таблеток – на три приема. Маловато, но что поделать?..
«Странно, – подумал он, возвращаясь на место. – Кто бы это мог быть – друг или провокатор?..»
Следующий день ничем не отличался от предыдущего. Сайнак лежал в углу подвального помещения и слушал, как во сне стонут его подчиненные. Не смыкая глаз, он смотрел в непроглядную черноту и вспоминал свою короткую жизнь, с которой, по-видимому, вскоре придется расстаться.
В комнате было прохладно и сухо. Он припомнил, что в старом сельском доме, где довелось жить в детстве, тоже было такое помещение. В нем семья хранила урожай овощей и зерновых посевов – для них данные условия были в самый раз. Правда, утром и вечером отцу приходилось открывать дверь и проветривать комнату…
Уснул Сайнак часа в четыре. А около шести дверь снова шумно распахнулась.
Утром пленников покормили. Во время завтрака лейтенант снял с плеча бинт и прикопал его в земляном полу. То же самое приказал сделать и Такалю. Кем бы ни был тот таинственный человек, подкинувший таблетки с бинтом, но подставлять его Сайнаку не хотелось.
Затем его опять поволокли на допрос.
После вчерашней «обработки» он едва стоял на ногах – кровоподтеки на лице и шее, боль в плечах, спине и грудной клетке, саднившая рана на затылке. Тем не менее, до заднего двора он доковылял сам.
На ковре, как и прежде, сидели знакомые мужчины. Перед ними стояли блюда с фруктами и свежими лепешками, бутылка вина, лежали пачки сигарет, зажигалки и мобильные телефоны.
– Ну что, лейтенант, – подмигнул один из них, – сегодня говорить будешь или приказать, чтобы тебе сразу сломали ребра?
– Пусть сразу ломают, – тихо сказал Сайнак.
Тот, которого рядовые боевики называли Ахмадом, нахмурил брови.
– Тебе могут не только сломать ребра. Я ведь могу приказать казнить тебя.
– На все воля Аллаха, – тяжело выдохнув, посмотрел вверх лейтенант.
– Это верно. Но, прежде чем отправиться к нему на суд, ответь на один вопрос: тебе известно, когда планируется наступление ваших войск на Ракку?
– Нет.
– Ты не знаешь этого или не хочешь отвечать?
– Не знаю. Я всего лишь лейтенант, командир взвода. Такие чины не участвуют в принятии стратегических решений. Это, во-первых. А во-вторых, даже если бы я знал дату, то от меня ты бы ее не услышал.
Сверкнув злобным взглядом, Ахмад кивнул помощникам, и те, взмахнув палками, приступили к экзекуции…
До камеры лейтенант дойти не смог – его отволокли туда под руки два боевика. До самого вечера он лежал на прохладном полу и время от времени впадал в беспамятство.
И снова сознание уносило Фарида в далекое детство – в глухой проулок, где он вступался за слабого товарища. И снова толпа крепких парней нападала на него со всех сторон, нанося болезненные удары по лицу, груди, животу…
Очнулся лейтенант оттого, что кто-то поливал на его голову холодную воду. Открыв глаза, он в слабом свете электрического фонаря увидел склонившегося над ним боевика. Того самого, что прошлым вечером незаметно передал лекарство.
Вчера он едва разглядел его лицо, обрамленное ровной черной бородкой. Сейчас увидел вблизи и подивился правильности черт. Высокий лоб, густые темные брови, прямой нос, тонкие губы. И проницательный взгляд карих глаз.
– Ты кто? – прошептал разбитыми губами Сайнак.
– Не важно, – шепотом ответил тот. – Мое имя – Вадид, но его лучше никогда не произносить. Я – ваш друг, и этого достаточно.
Приподняв голову, офицер посмотрел по сторонам. В камере кроме, него, двух товарищей и этого странного мужчины больше никого. Дверь была слегка приоткрыта, и в общем «предбаннике» слышалась чья-то речь.
– Я принес вам ужин, – сказал мужчина. – У меня есть ровно полторы минуты.
Сайнак кое-как принял сидячее положение, прислонив спину к каменной стене.
– Где мы находимся? – спросил он.
– В Джадине. В штабе известного полевого командира Ахмада Хамани.
– Доводилось слышать о таком. Джадин – это город недалеко от турецкой границы?
– Да.
– Ты поможешь нам бежать?
– Нет. Это сделать невозможно – вас слишком хорошо охраняют, а я один.
– Тогда зачем ты помогаешь, если нас все равно казнят?
– Возможно, так и будет, – сказал мужчина, разламывая лепешку и подавая пленным по куску. – Но я сообщил о вас командованию сирийских вооруженных сил.
– У тебя есть с ним связь? – удивился лейтенант.
– Есть. И, надеюсь, они что-нибудь придумают.
– Хорошо бы поскорее им придумать, а то завтра я могу не выдержать пыток и отправлюсь на небо к Аллаху.
– Нужно продержаться, лейтенант. И прошу: обо мне ни слова.
– Само собой. Спасибо…
Кивнув, мужчина покинул подвал, оставив для пленников уже ставший привычным ужин: кувшин с водой, кукурузную лепешку и тарелку с финиками…
Вадид Садри был давно завербован сирийской разведкой и служил рядовым боевиком в крупной банде под началом полевого командира Ахмада Хамани. Проживал он в Джадине, в собственном доме на улице Азиза. Был давно женат, имел двух сыновей и поначалу работал обыкновенным пекарем, обеспечивая хлебом и лепешками два ближайших квартала. Убеждений боевиков из ИГИЛ категорически не разделял и хотел пойти добровольцем в сирийскую армию, но в последний момент попал в поле зрения разведки. Ее сотрудники переубедили его и предложили помогать правительству другим путем. Так он и оказался в банде Хамани в роли тайного агента.
Разговаривая с пленным лейтенантом, Вадид сказал многое, но умолчал о главном – о казни, которую полевой командир назначил на послезавтра. Убедившись, что никакой полезной информации из лейтенанта и его заместителя не выбить, Хамани решил устроить очередную показательную казнь с записью на видео.
В своем сообщении агент сирийской разведки передал и координаты дома, где содержатся пленники, и примерный состав охраны, и дату, на которую полевой командир назначил казнь.
Теперь оставалось только надеяться и ждать…
Глава девятая
Сирия, российская авиабаза Хмеймим – селение Таиф – город Джадин Наше время
– Ну, с моей-то семьей все понятно. А ты, касатик наш, когда женишься? – ласково посмотрел на молодого товарища прапорщик.
– Ты спрашиваешь об этом в сорок девятый раз, – проворчал Женька. – Пробовал уже. Не понравилось.
