– Возьми с собой, – посоветовала Ольга. – И кружки, чтобы воду кипятить, и спички.
И вдруг девушка замолчала, уставившись куда-то. Лешка повернул голову и посмотрел в ту же сторону. Под окном на полу стоял невзрачный сундук. По виду старинный, небольшой, с потемневшими железными полосами. Как они его сразу не заметили. Лешка сразу вскочил с лежанки и кинулся к сундуку. Он поднял тяжелую крышку, и изнутри пахнуло смесью запахов. Приятно было, что среди всех оттенков запахов не было и намека на запах разложения или гнили. Кусок чистого гобелена накрывал содержимое. Лешка отогнул его и увидел одежду. Относительно целую, чистую, слежавшуюся. Здесь были кальсоны, нательные рубахи, две тельняшки, старые джинсы, теплые носки, пара свитеров, пара непромокаемых синтетических курток еще советского производства. Лешка сразу стал прикидывать размеры и откладывать кое-что из сундука на лавку.
– Вот, держи, – кидал он Ольге на лежанку джинсы, свитер, куртку и толстые вязаные носки.
Носки женщина уронила на пол, наклонилась, свесившись головой, и замерла.
– Лешка, гляди! – Ольга спрыгнула с лежанки и присела на колени. – Вот это здорово.
И Лешка увидел, как она стала выставлять из-под лежанки пару за парой старые резиновые сапоги, кирзачи, растоптанные берцы с побелевшими носами и даже один кед. Лешка подошел и с сомнением стал рассматривать обувь. Все кожаное безнадежно проели и погрызли мыши… Целыми остались только резиновые сапоги. Правда, одни были почти детского размера.
– У тебя какой размер? – спросил он Ольгу.
– 37-й. Вот эти могут подойти, если толстые носки надеть.
Лешка нашел в сундуке старый холщовый мешочек с завязками и стал складывать в него консервы, спички, кофе и сахар. Ольга хотела вернуться на лежанку, но замерла посреди дома. Лешка тоже насторожился, а потом, ругнувшись, бросился на улицу. Справа, по руслу каменистой реки, разбрызгивая воду и подскакивая на больших камнях, пробирался большой внедорожник. Не приходилось сомневаться в том, что это были именно те люди, встречаться с которыми Лешке и Ольге хотелось меньше всего.
– Обувайся, быстро, – крикнул Лешка и бросился заводить «уазик».
Ольга выскочила через несколько секунд с курткой в охапку и небольшим старым топором в руке. Она бросила его под ноги и села на пассажирское сиденье. «Уазик» с ревом двигателя вывернул задом из зарослей возле дома, резко дернулся, когда Лешка нажал на тормоз, а потом, выбросив из-под колес шквал мелкого камня и мха, рванул вдоль озера.
– Леша, не туда, – подскакивая на сиденье, пыталась помогать Ольга. – Там болото, левее бери. Боже, они уже близко! Леша!
– Держись! – крикнул Алексей, и «уазик» резко пошел влево, разбрызгивая грязь. Обойдя большую лужу или маленькое озеро, которое образовалось из-за подтаявшей линзы вечной мерзлоты, он снова погнал машину по краю болота на восток. Дальше река. Можно нырнуть в углубленное русло, и некоторое время их будет не видно, но… свернуть из русла все равно никуда не удастся. Лешка скрипнул зубами. Обидно, до бешенства обидно, когда кто-то перехватывает у тебя инициативу и идет на шаг впереди. И ты никак не можешь опередить его.
– Смотри! – Ольга вытянула руку и показала вперед и правее направления их движения.
Лешка глянул и поморщился. Метрах в ста от того места, где небольшая речушка брала начало из озера, поперек еще неширокого и не очень глубокого русла кто-то настелил гати из жердей и тонких бревен. Для чего? Времени для размышлений и взвешенных решений не было. И это так заманчиво – проскочить своеобразный легкий мостик и разрушить его за собой. И все… Преследователям уже не перебраться в этом месте. И можно гнать и гнать машину по краю болота на юг, пока не покажется за бугром обещанное Ольгой Воронцово или что там еще есть.
– Леша, не надо! – Ольга чуть не вцепилась ему в руку, но вовремя отдернула пальцы, сообразив, что ни в коем случае нельзя мешать Лешке управлять машиной. – Он не выдержит!
– Должен! – зло скалясь, бросил Лешка. – Обязан, сволочь! Одну машину обязан просто выдержать!
– Нет…
– Да, Оля… у нас иного выхода нет. Проскочим, и все… мы оторвались, и нам ничто не угрожает. Ты посмотри, как лежат бревна…
На сто процентов Лешка не был уверен, что получится, но что-то ему подсказывало, что надо. Интуиция? Которая всегда выручала храбрых и сильных? Или самонадеянность и глупая бравада, которая именно так вот и загоняет в могилу храбрых и сильных. Если бы мостик не выдержал и машина ухнула вниз, вместе с бревнышками и жердями, Лешка бы даже не удивился. Это было своего рода отчаяние, чувство безысходности. Последний шанс.
И мостик выдержал. Это было удивительно, но шесть рядов бревнышек, настеленных поперек речного русла, и жерди, которыми они были застелены и перевязаны, выдержали вес машины. «Уазик» влетел на настил, Лешка всем своим естеством почувствовал, как настил угрожающе прогнулся под машиной. Казалось, еще миг, хоть доли секунды задержки на этом хлипком мостике, и все. Но «уазик» буквально взрыл глубоким протектором колес жерди, разбросал их, сдвинул бревна и, как нашкодивший пес, отбросил часть из них назад. Мостик рассыпался, как игрушечный.
Лешка притормозил, круто переложив руль вправо, и оглянулся. Все, с улыбкой подумал он. Теперь пусть ищут брод. А речушка эта чем дальше, тем шире и глубже, и берега у нее болотистые.
– Вот так-то! – щелкнул он весело Ольгу по носику и врубил скорость. «Уазик» взревел и понесся вдоль берега реки, оставляя вдали и домик, и разбитый мостик, и смертельную опасность, которая подобралась к ним только что так близко, что на шее Лешка успел почувствовать ее ледяные сжимающиеся пальцы. Но теперь все позади. Теперь они оторвутся…
Первыми людей увидела все же Ольга. Она сидела справа от Лешки, поэтому, когда двое неизвестных в черном и с каким-то орудием в руках выскочили из-за кустарника, она закричала. Женщину обуял ужас, потому что она была беззащитна, тонкий металл кузова машины не защитит от пуль, а люди поднимали орудие и уже целились. И не было спасения, некуда было спрятаться.
Ольга зажала голову руками, не слыша, а лишь чувствуя через пелену ужаса, что Лешка что-то говорит или спрашивает, или тоже кричит. А сзади сильными толчками воздуха ударили выстрелы, даже очереди. Страшно было осознавать, что вот только ты ощущала состояние безопасности, чудесного и надежного спасения и все… и снова опасность и еще более ужасная. Смерть, смерть, смерть… За что?
И снова Ольга взяла себя в руки. Стиснув зубы, зарычав, как раненая волчица, и открыв глаза, она повернулась на сиденье и храбро посмотрела назад. Она знала, что страху надо смотреть в лицо, тогда он не так страшен. Опасность страшна, когда она сзади, когда она из темноты, когда ты ее не видишь. И людей сзади она уже не видела, потому что «уазик» прошел поворот русла реки, борта русла стали понижаться, и можно было спуститься и ехать вдоль воды. Но Лешка почему-то сбавлял и сбавлял скорость.
– Лешка, зачем..? – Ольга замерла, а потом схватила обеими руками руль.
