– Ты войдешь тогда, когда я тебя приглашу, и не раньше.
– Неужели?
От ехидного тона ей захотелось хлопнуть дверью, и посильнее – так, чтобы ровная поверхность с размаху впечаталась в самоуверенное выражение лица и вызвала в недобро прищуренных глазах искры, много искр!
Хлопать дверью она не стала – невежливо, – но напористо закрывать ее принялась и тут же получила предусмотрительно вставленный в щель ботинок.
– Так я и думал, – пробормотали по ту сторону, после чего многострадальный барьер, разделяющий берега врагов, попятился под натиском в другом направлении – в направлении Лайзы.
– Ты!.. Не вздумай входить! Я тебя не звала! Иди отсюда, понял?
– Понял ли я? – к этому моменту гость полностью оттеснил упирающуюся голыми пятками в ковер и шипящую проклятья Лайзу вглубь квартиры и шагнул в прихожую. – Понял ли я? Я понял, что ты не только невоспитанная, неадекватная и подверженная стрессам особа, но еще и крайне много грубишь. И зря, я к этому не привык.
Ох, он, видите ли, не привык!
Хозяйка дома вдруг отпрыгнула разъяренной кошкой, расставила руки в стороны, полуприсела в коленях и выдала, глядя исподлобья:
– Всё силой? Всё всегда силой, да? Думаешь, не найдется на тебя управы?
– Ой, боюсь-боюсь, – Чейзер равнодушно развернулся, захлопнул за собой дверь и закрыл ее на оба замка.
– Думаешь, некому будет тебя урезонить, да? – скалилась Лайза.
– А кому? – спросил он ровно. – Будешь звонить в службу спасения? В пожарную часть, чтобы сбили с тебя пламя? Или, может, друзьям? Так ты пожалей их, друзей-то, уйдут ведь калеками…
– Гад!
– Зря.
Темноволосый мужчина снял с плеча сумку и принялся ее расстегивать.
– Хам!
– Будешь потом извиняться сама.
Наклонился и принялся что-то вытаскивать.
– Уходи отсюда! Тебя не приглашали!
– И не надо, – процедили спокойно.
– Тогда я позвоню твоему Начальнику!
– Ух ты, и номерок есть?
Он ей не верил. И пока Лайза изображала из себя дракона-малыша, пытающегося понять, есть ли у него настоящие когти, зубы и пламя, Мак достал из сумки – она глазам не поверила! – он достал из сумки скрученную кольцами веревку. Веревку!
Вместо недавней музыки в квартире раздались дикие вопли и топот.
– Не трогай меня, не трогай!!!
– Я знал, что придется это применить… Иди сюда, не дергайся, себе больнее сделаешь.
Она рвалась, она кусалась, она пиналась, плевалась и постоянно визжала.
– Скотина! Не трогай меня, выпусти! Не смей!
Ее короткие ногти рисовали на его руках розовые полосы, слабые пинки едва ли оставляли синяки, но Лайза не сдавалась: изворачивалась ужом, угрем, глистом, кем угодно, лишь бы вырваться из плена. Однако, несмотря на многочисленные попытки вырваться и крики (она, кажется, уже сорвала голос), жесткая веревка всего за полминуты обвила ее запястья, локти, колени и голени, после чего охрипшую и разъяренную даму аккуратно уложили рулоном на пол.
– И почему ты такая проблемная?
– Я?! – черноволосая бестия дрыгалась, орала и бесилась так сильно, что, казалось, проломит пол. – Это я проблемная?! Это ты!!! Пришел! Ко мне! В квартиру! И связал!
– Точно. А теперь еще и привяжу к стулу – сидя разговаривать проще.
Он принес с кухни стул со спинкой, быстро поднял и усадил на него живой «сверток», привязал. После чего, не обращая внимания на несущуюся в свой адрес отборнейшую колючую брань, вернулся к сумке, вытащил скотч, отрезал складным ножичком кусок липкой серебристой ткани и вернулся к стулу.
– Не смей! Сво…
То было последнее внятное недослово, которое Лайза сумела выкрикнуть, прежде чем ей залепили рот; комнату тут же наполнило мычание, иногда похожее на человеческое, а иногда – на визг разъяренного поросенка, которого пнули по заду.
Аллертон не вел и ухом. Неторопливо сходил на кухню, принес второй стул, поставил его спинкой вперед напротив пленницы, оседлал, сложил на спинку локти и принялся наблюдать. Неугомонная хозяйка квартиры отчаянно пыталась пинать деревянные ножки, раскачивалась взад-вперед и издавала весь возможный диапазон звуков, которые может издать человек с заклеенным скотчем ртом.
– Ну и характер, – сокрушенно пробормотал Мак.
В течение следующей минуты он не произнес ни слова, лишь смотрел на нее, пока Лайза наконец не затихла – поняла, что любые попытки вырваться бессмысленны, а мычание едва ли является полноценным диалогом, сдалась. Брови ее нахмурились, взгляд сделался еще более колючим, нежели был до того, рот сжался так, что скривился даже скотч, а ноги застыли без движения.
«Хам! – говорили ее синие глаза. – Хам! Ну и черт с тобой, издевайся над слабыми!»
Чейзер вздохнул. Он этого не хотел – ни дополнительной обиды, ни горечи во взгляде Лайзы, ни превентивных мер, но без них бы не вышло, увы.
Прежде чем начать говорить, он выждал еще минуту. Убедился, что в квартире воцарилась тишина, что его пусть нехотя, но слушают, что агрессивная ненависть, рождающая ненужные звуки и попытки противодействия, унялась.
– Вот и хорошо. Теперь можно и поговорить.
В ответ раздалось хамоватое рычащее «м-м-м!»; босая пятка снова пнула ножку стула.
– За каждое такое «м-м-м» я буду выжидать минуту, ясно?
В него метнулась злая молния-взгляд. Могла бы – испепелила.
Мак втянул воздух.
– Итак, – вытянул руки ладонями вперед, переплел пальцы, посмотрел укоризненно, как смотрит удрученный учитель на нерадивого ученика. – Начнем с главного: я не желал вламываться к тебе в квартиру и связывать тебя, но, увы, другого выхода не видел.
От следующего разъяренного «м-м-м!!!» у него едва не свело скулы. Пришлось наказать пленницу обещанной минутой тишины – терпеливо дождаться, пока секундная стрелка часов опишет полный круг. И пока та неторопливо плыла по циферблату, Аллертон разглядывал цветастые подушки, мягкую софу, кофейный столик, ковер, читал названия стоящих на полке книг. Лайза смотрела в сторону балкона.
«Интересно, ей не холодно? Сквозит, а она босая».
Стрелка коснулась первоначальной отметки отсчета; раздались слова:
– Видишь ли, по какой-то причине у нас не получается пока вести спокойные разговоры – у тебя взрывной характер, а я не юнец, который будет сидеть под дверью сутками и ждать, пока кто-то снизойдет с ним поговорить.
Ее глаза смерили его насмешливым взглядом: «Это точно, не юнец. Ждать не будешь, чтоб тебя…»
Удивительно, но он отлично понимал ее без слов.
– И потому – да, я практически сразу понял, что приходить к тебе без веревки и скотча бессмысленно, так как ты меня в квартиру не впустишь.
