Собрание взволнованно загудело.
– Я думаю, что нашему батальонному пастору господину Габриэлю Лариусу следует написать профессору Франке благодарственное письмо, – не вставая со стула, сказал полковник Арвид Кульбаш, самый старший по званию среди каролинов Тобольска. – А мы все поставим свои подписи.
– Прекрасное предложение, господин полковник, – одобрил фон Врех.
– Господин ольдерман, – из рядов спросил лейтенант Карл Леоншельд, – известие о кирхе радует, но доставлено ли зимнее жалованье?
В плену выплаты от риксдага получали только офицеры, а низшим чинам и слугам полагалось самостоятельно искать себе заработок. Однако многие офицеры, и Леоншельд тоже, устраивали для неимущих товарищей бесплатные обеды, поэтому доставка жалованья интересовала всех.
– Деньги пришли, – сказал капитан Отто Стакелберг, казначей общины.
– И ещё одно объявление! – фон Врех дождался тишины. – Его сделает господин Йохим Дитмер, секретарь господина губернатора.
Дитмер поднялся со стула и, улыбаясь, поправил шляпу.
– Господин губернатор князь Гагарин просил меня сообщить следующее, – негромко заговорил Дитмер, уверенный, что его услышат. – Его сиятельство из своих средств выдаст нашей общине тысячу риксдалеров на расширение школы, если мы будем принимать на обучение русских детей.
– Русских? Русских? – удивлённо загомонили каролины.
В обозах шведской армии оказалось немало детей. Некоторые солдаты и младшие офицеры взяли с собой на войну в Россию свои семьи, потому что без кормильцев семьям не на что было жить в Швеции. Семьи тоже попали в плен. В Тобольске хлопотливый фон Врех приказал переписать всех детей и открыл для них школу. Дом для школы шведы построили сами, дрова ольдерман выпрашивал у обер-коменданта Бибикова, а жалованье учителям присылал профессор Франке. Учителями были образованные офицеры.
Из рядов каролинов поднялся лейтенант Юхан Матерн.
– Если в нашей школе будут русские, то обучение надо будет вести на русском языке, – Матерн был гарнизонным фортификатором и в школе преподавал черчение. – Но я плохо говорю по-русски. Меня отстранят?
– Русские не знают Реформации, у нас разные церкви! – поддержал Матерна лейтенант Петер Пальм, он тоже преподавал в школе.
– Священная история, сын мой, одинакова для всех ветвей христианства, – рассудительно возразил пастор Лариус.
– Мы не миссионеры! – крикнул из рядов лейтенант Густав Горн. Дома, в Кальмаре, он был ювелиром, а в школе фон Вреха вёл уроки каллиграфии; но шведская каллиграфия не будет нужна русским. – Зачем нам русские?
– Это доброе дело, и оно угодно Всевышнему, – мягко сказал фон Врех.
Дитмер, ничего не говоря, сел на стул и закинул ногу на ногу. Он по-прежнему спокойно улыбался, словно знал, чем закончится этот спор.
Штык-юнкер Ренат не слушал спора про школу каролинов. Солдат Цимс напился окончательно и, ворча что-то под нос, начал валиться боком на Рената. Бригитта молча пыталась усадить его обратно – так, чтобы никто не заметил, что Цимс пьян. Ренат брезгливо скинул бы Цимса, но не хотел быть грубым при Бригитте, и потому так же молча помогал ей. Он не понимал, как для Цимса бессмысленное пойло может быть интереснее этой женщины.
– Простите, господин юнкер, – негромко сказала Бригитта.
Она видела голодное, хотя и скрытое внимание этого молодого офицера. Конечно, сейчас он представлял её в своей постели, мужчины всегда думают об этом. Но смущения Бригитта не испытывала. Её постыдной тайной было пьянство мужа, а господин офицер уже узнал эту тайну. Значит, ему теперь можно воображать близость, словно бы он пересёк некую священную черту.
Капитан Табберт решил вмешаться в спор каролинов. Он был уверен в своих аргументах. Он поднялся, одёрнул камзол и выступил вперёд.
– Господа, позвольте сказать и мне. Вы не против, Курт? – Табберт вежливо посмотрел на фон Вреха, и тот благосклонно кивнул. – Господа! Вы все пришли сюда, в Тобольск, своими ногами, и по себе знаете, насколько велика Россия. Королю Карлу будет трудно победить такую страну, и война закончится ещё очень нескоро. В эти годы нам всем потребуется русский язык. Следовательно, давайте возьмём на себя труд изучения этой речи и не будем лишать наших детей преимуществ знания своего соперника.
– Блестяще, мой Табберт! – фон Врех похлопал в ладоши.
Каролины сдержанно гомонили, обсуждая слова Табберта.
Лейтенант Сванте Инборг, начальник артели, которая строила новый дом для Гагарина, степенно вынул трубку из-под седых усов и спросил:
– Господин секретарь Дитмер, если русский губернатор так богат, что строит школу, не захочет ли он построить себе ещё один дом?
Люди вокруг лейтенанта Инборга добродушно засмеялись. Каролины по-хорошему завидовали артели Инборга, потому что губернатор щедро заплатил за свой дворец, а многие работники и сейчас выполняли заказы господина Гагарина: корнет Юхан Бари и лейтенант Густав Горн, ювелиры, изготовляли оправы для драгоценных камней, которые покупал Гагарин; корнет Юхан Шкруф делал серебряную посуду; ротмистр Адольф Кунов и лейтенант Карл Леоншельд рисовали игральные карты; ротмистр Георг Малин вырезал шахматные фигуры и формы для лепнины; корнет Эннес Бартольд печатал краской узоры на холщовых обоях для дома губернатора.
Фон Врех снова поднялся на ноги и поправил шпагу.
– Друзья, позвольте считать вопрос с русской школой разрешённым. Как ольдерман нашей общины, я назначаю комиссию по реорганизации школы: полковник Арвид Кульбаш, капитаны Юхан Табберт и Отто Стакелберг, фэнрик Георг Стернгоф и наш пастор Габриэль Лариус. А теперь совместно вознесём молитву о здоровье и победе короля Карла.
Каролины поднимались и снимали шляпы. Собрание закончилось.
Секретарь Дитмер, попрощавшись с офицерами, направился к своей двуколке, стоявшей поодаль на улице, и его догнал Лоренц Ланг, совсем юный лейтенант инженерного корпуса. Он даже повоевать не успел – попал в плен вместе со штабом. Лоренц искренне восхищался положением Дитмера при губернаторе и не видел никакой иной карьеры, кроме как у русских.
– Господин секретарь, – взволнованно спросил Ланг, – вы узнали?..
– Да, господин Ланг, – покровительственно улыбнулся Дитмер, забираясь в двуколку. – Господин губернатор сказал, что вы вполне можете поступить на русскую службу, но для этого должны дать присягу.
– А вы давали присягу? – почему-то обиделся Ланг и покраснел.
– Я не на русской службе, – с достоинством ответил Дитмер. – Я на службе у князя как частного лица.
Дитмер стронул лошадь и поехал, оставив смущённого Ланга одного.
Каролины расходились. Бригитта, присев, трясла Цимса, чтобы привести его в чувство и забрать домой. Цимс мычал и отталкивал жену. Бригитта раскраснелась, тонкая прядь волос выбилась из-под чепца. Ренат не выдержал.
