Еще откуда-то пришло беспокойство иного рода. Он гнал его от себя, но оно возвращалось и начинало раздражать. Все ли так ясно и понятно со смертью Насти, как пытаются представить сотрудники правоохранительных органов? Откуда такие сомнения? Интуиция.
Почему официальные лица так долго не сообщали родственникам о смерти Кати? Убийство произошло перед полуночью, а звонок был поздно утром. Телефон Насти раздавлен? Но есть паспорт, документы из больницы, которая находится в нескольких минутах от места происшествия. Почему не сразу отдали тело, если там все ясно? Какие дополнительные экспертизы? Чего ради сам исполняющий обязанности начальника ГИБДД господин Скворцов приехал в Быстровку и стал выражать соболезнования семье? Заняться больше нечем? Или чувствовал беспокойство, лично хотел проконтролировать ситуацию?
«Я обязательно должен выяснить, кому принадлежит угнанная машина, — решил Илья. — Нужно подключить свои связи в полиции, добиться рандеву с преступником, запертым в СИЗО. Возможно, версия полиции — горькая правда, но надо убедиться в этом. Время есть, отпуск только начался».
Но на следующий день приоритеты поменялись. Сидеть и тосковать было выше его сил. Он сам уже не мог это делать и родителям не желал.
В одиннадцать утра Илья выставил ультиматум — хватит мотать нервы, едем на рыбалку! Он забрасывал в машину удочки, прочие снасти, резиновые сапоги, репелленты, что-то съестное.
Он прекрасно знал все места на Томке, где неплохо клевала рыба. Через час Илья остановил машину на травянистом косогоре в красивом безлюдном месте. Под ногами журчала речка, густая трава сползала к берегу. На другой стороне простирался зеленый луг с коровами и стрижами.
Он носился как заведенный от машины и обратно. Расстелил покрывало, поставил матери складной стульчик, усадил ее, укутал пледом. Вырезал рогатины, распутал снасти, промыл ржавый садок.
— Червей забыли накопать, — вспомнил Виктор Александрович.
— Так копай, отец! — воскликнул Илья, простирая руку к близкому кустарнику. — Вот они, рядом!
Черви были жирные, упитанные, монстры какие-то.
Это место в двух верстах от Быстровки за рощей он помнил с детства. Сколько крючков было оставлено здесь, пива выпито и окуней вытащено!
Рыба клевала. Утонул поплавок, согнулась удочка, сверкнула позолотой спина упитанного окуня. Он сорвался с крючка и плюхнулся в воду в полуметре от берега.
— Лопух! — возбужденно выкрикнул отец, хватаясь за голову. — Кто же так подсекает! Ты нас без ужина оставишь!
В следующий момент такой же окунь сорвался у него. Мама засмеялась. Они не поверили своим ушам и дружно обернулись. Анна Акимовна смутилась, замолчала.
Дальше рыбалка пошла веселее. Они сумели выбросить на берег больше десятка окуней, а мелкую плотвичку отпускали. Пускай растет.
В следующие полчаса отец и сын вытянули еще несколько неплохих рыбин. Потом наступила передышка. Стих ветер. Поплавки застыли в заводи, как истуканы.
В тишине стала слышна работа автомобильного двигателя. По противоположной стороне речки тянулся проселок. На нем показался черный джип. Он величаво плыл по грунтовке, вдруг свернул, запрыгал через поле к воде и остановился перед обрывом, едва не подмяв его передними колесами.
Из машины выбрались двое мужчин в парусиновых брюках и спортивных пиджаках. Один брюнет, другой блондин. С равным успехом на них смотрелись бы и тренировочные костюмы с золотыми цепями. Под пиджаками что-то выразительно отдувалось. Но настроены эти двое были мирно, дружно зевнули, подошли к обрыву, закурили.
— Клюет? — поинтересовался брюнет.
Звуки по воде разносились идеально.
Илья приложил палец к губам, покосился на дремлющую маму.
Мужики переглянулись, но наглеть не стали. Блондин что-то тихо сказал напарнику, тот рассмеялся. Они отошли от обрыва, докурили, обозрели окрестности, обменялись парой слов и сели в машину. Джип отполз от обрыва и начал разворачиваться.
— Что это было? — поинтересовался Илья, невольно покосившись на маму, которая продолжала дремать.
— А хрен его знает. — Отец пожал плечами. — Частная охрана, надо полагать. Бандиты, по ним же видно. Окультуренные, без нужды не наезжающие, но все равно.
— Со стволами под пиджаками, — заявил Илья. — Кого они охраняют-то?
— Да здесь полно таких персонажей, — сказал отец. — Два мира существуют и почти не пересекаются — их и наш. За рощей на северо-восток от Быстровки места уж больно благодатные. Озера, рощи, луга. Берега Томки там очень живописные. Еще в начале двухтысячных эту землю забирали всеми правдами и кривдами. Взятки раздавали, гектарами оттяпывали угодья. Сколько народу из-за этого поубивали! А еще талдычат во всех телевизорах, что мы живем в правовом государстве.
— В нем и живем, — пробормотал Илья. — Просто у одних прав больше, у других меньше. Неизвестно, кому принадлежит землица-то?
— Да бес их знает, — заявил отец. — Чиновники, спекулянты, которых сейчас предпринимателями называют. Олигархи местного пошиба. Говорят, там и областная знать себе землю нарезала, и столичная. Катюша Ракитина у одного такого олигарха, кстати, трудится. Поместье за Багуринской рощей, верстах в полутора от Быстровки. Важный банкир, говорят. По знакомству, через старую подружку в Новославле, нашла работу. Прошла смотрины, испытательный срок, теперь работает по дому. Вроде не жалуется. Охранники, конечно, проявляют интерес. Но хозяин их держит в узде, у него не забалуешь — серьезный субъект.
При упоминании о Кате что-то екнуло в груди Ильи.
Он вскинул руку с часами и проговорил:
— Все, отец, сматываем удочки, пора.
— Эй, ты куда? — встрепенулся Виктор Александрович. — Мы же только приехали. Что за фигня, сын? Подразнил и домой!
— Какое только! — возмутился Илья. — Мы уже четыре часа рыбачим. В садке два десятка роскошных рыбин. Извини, отец, — взмолился он. — Правда, дело важное, ехать надо.
— Да свидание у него, неужто не понятно? — пробормотала проснувшаяся мама. — Посмотри, Витюша, как он краснеет. За Катюшей решил приударить, сынок?
— А что, дело стоящее. — Отец озадаченно почесал затылок. — Женщина нормальная, а повторение, как говорится, мать учения.
— Долго вы будете меня обсуждать, — сердито осведомился Илья. — Сказал же, важное дело. При чем тут свидание? Сопроводить надо кое-кого кое-куда.
Илья был безукоризненно выбрит, чист, облачен в затертые джинсы и рубашку из столичного бутика. Он купил ее полтора года назад, и только теперь появился повод надеть такую роскошную вещь. Галантный кавалер с важным видом прохаживался вдоль забора.
Из огорода через дорогу за ним подглядывал старый дед. Его голова неплохо сливалась с горшками, насаженными на штакетник. Из дома, стоявшего на этом участке, пялила глаза бабка. Колыхалась шторка, мелькал скромненький синий платочек.
