– Ну здравствуй, Снайпер, – сказал Кречетов. – А я ведь тебе говорил, не становись у меня на пути. Я ж целый бар тебе подарил, с блэкджеком и кибами. Глядишь, послушался б ты меня тогда, не пришлось бы сейчас умирать. Причем на этот раз всерьез и навсегда. Как ты понимаешь, с такими ранениями не живут. Увы.
Ну да, тот странный тип в резиновой маске, который отвлек бармена и подарил мне несколько секунд для того, чтобы разрешить тогда ситуацию в «Янове». Я ж тогда не поверил самому себе, что слышу голос покойного Кречетова. Потому, что этого просто не могло быть.
Оказывается, могло. И, похоже, это не мираж и не предсмертные глюки.
Я попытался открыть рот и сказать, что я думаю по поводу всего этого. Но у меня не получилось. Только хрип я услышал, далекий, словно не мой.
– Ты не напрягайся, – сказал Кречетов. – Отнапрягался уже, хватит. Хотя знаешь, я, пожалуй, тебе помогу. Нехорошо сталкеру умирать вот так, беспомощной куклой, не способной ни пошевелиться, ни слова сказать. Да и потом, признаться, я давно мечтал это сделать, просто не было подходящего случая.
В поле моего зрения появился дульный срез пистолетного ствола со стертым воронением, до блеска отполированный от постоянной чистки. Послышался характерный щелчок взводимого курка – похоже, Кречетов не любил перенапрягать указательный палец, предпочитая решать наболевшие вопросы в одно легкое касание.
– Прощай, Снайпер, – сказал профессор.
Раздался ужасный грохот, пламя полыхнуло мне в лицо, страшная боль пронзила мою голову…
И меня поглотила темнота.
* * *
Бред это крысособачий насчет всяких там тоннелей, в конце которых ожидают нас антропоморфные существа в белых одеяниях с крылышками за спиной, либо в «борговски»‑красно‑черных, с рогами на головах и вилами в лапах. Сказки же ж, даже по описанию ясно. И лестницы, ведущей в Край Вечной войны, я тоже не заметил. Тьма кромешная, и ничего более…
И в этой тьме совершенно неожиданно для меня прозвучал… знакомый голос Кречетова.
– И снова здравствуйте, Иван Николаевич.
Странно слышать такое, когда ты совершенно точно помнишь, как тебе выстрелили точно между глаз, причем в упор. После такого не живут… Хотя, может, патрон был холостым? Но ведь я совершенно точно почувствовал страшный удар в голову, и раздирающую боль, от которой не было спасения…
В общем, разрешить все эти вопросы можно было только одним способом.
И я открыл глаза.
Это было то же самое помещение, в котором меня убили. Только на этот раз я не лежал, а стоял совершенно голый, в чем мать родила, накрепко привязанный к чему‑то. А прямо передо мной маячила коренастая фигура Кречетова. На лице профессора играла довольная ухмылка. Видимо, моя мимика говорила сама за себя, и Кречетов явно наслаждался произведенным эффектом.
– Удивлены, Иван Николаевич?
– Ну так, есть немного, – ответил я, озираясь.
Понятно. Я примотан толстыми ремнями к поворотной койке, которую можно при желании поставить в вертикальное положение. У койки имелись борта из толстых стальных труб, к которым, собственно, меня и прикрутили.
– Для вашей же безопасности, – кивнул Кречетов на ремни. – А то, знаете ли, с некоторыми от удивления всякое случается. Орать начинают, брыкаться, совершать всякие глупости…
Он говорил что‑то еще, но я уже не слышал профессора. При этом орать сейчас я точно не собирался. Ибо онемел от увиденного.
К бортам койки были примотаны мой руки…
Обе совершенно целые руки!
Признаться, я боялся пошевелить пальцами правой, опасаясь, что сейчас проснусь, и вновь окажусь одноруким инвалидом. Ибо не бывает так, чтобы отрезанные конечности вырастали сами собой. А приращивать чужие медицина пока не научилась… Впрочем, это Зона, а в ней возможно всё.
Странно, но эта простая мысль помогла мне немного прийти в себя. И я снова услышал голос Кречетова.
– Наверно, вы хотите узнать, каким образом у вас вновь появилась утраченная рука?
– А вы проницательны, – хриплым от волнения голосом произнес я.
– Что ж, для начала сообщу, что это не совсем ваша рука. Как и не совсем ваше тело.
– В смысле?
– Как говорится, вместо тысячи слов, – сказал профессор, отходя в сторону и открывая мне обзор.
И тут я онемел вторично, тупо глядя на то, что было за спиной профессора.
В самом центре лаборатории, стены которой были выложены снежно‑белой плиткой, стоял стол на колесиках. Самый обычный, древний советский стальной стол с дерматиновой обивкой, на котором лежало мертвое тело с головой, развороченной выстрелом.
Мое тело.
Я его сразу узнал по старым шрамам, новым ранениям, и вбитой в грудь бронепластине, обточенной в форме летучей мыши, несущей в когтях знак радиационной опасности.
Я смотрел, не в силах оторвать взгляд от трупа. При этом профессору, похоже, стало надоедать затянувшееся молчание.
– Ну‑с, насмотрелись? – поинтересовался он. – Да‑да, не сомневайтесь, это ваше совершенно мертвое тело. Мертвее не бывает, ибо я собственноручно вышиб из него мозги, которые вам уже никогда не понадобились бы. Я уже говорил, что с такими ранениями не живут, и спасать вас было бы обоюдной тратой моего и вашего времени…
– Как? – прервал я поток мысли ученого, похоже, способный литься вечно дай ему волю.
– Как получилось, что вы там мертвее мертвого, а тут – живой и здоровый? – усмехнулся Кречетов. – И как вышло, что вы оставили мой труп в подземелье Припяти, а я вот тут стою перед вами также совершенно живой и здоровый? Да проще простого.
Как вы наверно догадываетесь, меня давно занимали свойства живой материи и способы ее изменения. В частности, способы достижения биологического бессмертия индивидуума. Скажу вам по секрету, большинство лабораторий, расположенных под Зоной, до аварии на ЧАЭС занимались именно этим вопросом. Увы, безуспешно. И, к сожалению, в процессе моей многолетней работы в этом направлении я тоже пока не нашел способов обойти, либо уничтожить код старения, записанный в наших клетках.
Правда, я открыл способ выращивания новых организмов из клеток‑носителей генетической информации. Поначалу это был довольно занудный процесс интеграции носителя в искусственную яйцеклетку, откуда впоследствии развивалась абсолютная копия донора исходной клетки.
– Иными словами, вы клонировали человека?
– Ну да, – пожал плечами профессор. – Избитая тема, ничего нового. Ну родился у меня сын в колбе, как две капли воды похожий на меня. Ну, при помощи верно подобранной комбинации артефактов я ускорил его взросление. И что толку? На выходе я получил полного дебила со стерильными мозгами. Которого немедленно отправил на утилизацию.
