— Ну что ж, теперь я вижу, что травмы головы не проходят бесследно.
Наталья поморщилась. Несмотря на свое рафинированное воспитание и любовь к английской поэзии девятнадцатого века, причем в оригинале, Лазарев питал пристрастие к неуклюжим остротам, попахивающим кабаком. Дурак. Ладно, придется ему объяснить. Конечно, не все, далеко не все, но держать в неведении совсем уж подленько.
— Уговорил. Тогда внимай, мой первый друг, мой друг бесценный, — Наташа улыбнулась, увидев, как растерянно моргнул Макс, отвыкший от ее любви к Александру Сергеевичу. — Я всю жизнь жила для кого-то. Для тебя, для Аньки… Для работы еще этой дурацкой, что уж совсем бессмысленно и неудобоваримо, и теперь я это понимаю. Наверное, то, что я скажу, прозвучит эгоистично, но для меня нет ничего важнее моей жизни. Не знаю, сколько мне осталось, но у меня больше нет желания пускать пузыри в этом болоте. Я стала другая, наверное, ты заметил. Я хочу пожить для себя и так, как мне нравится. В общем… для этого мне надо купить ресторан во Вьетнаме.
Коготок эфемерной сущности, которую иногда называют совестью, небольно царапнул Наташино сердце. Ресторан во Вьетнаме был, конечно, полной ерундой, в которую Лазарев, очевидно, и не поверил, но из врожденной деликатности до правды докапываться не стал. Он просто закашлялся, ошалело тряся головой. Натаха и раньше была непредсказуемым субъектом, но в этот раз! Впрочем, ни капли сомнений в том, что она сделает так, как сказала, у Лазарева не оставалось.
— И вот еще что, — Наталья осторожно коснулась руки Макса, — мне нужно подыскать человека для того, чтобы это все оформить. Придется ездить за рубеж, конечно, это все будет оплачено. Наверняка у тебя кто-то есть на примете? Он должен знать пару языков, разбираться в европейском корпоративном праве, обладать юридическим образованием. Хм, наверное, еще и экономическим. А еще я должна ему доверять. Это должен быть очень, очень надежный человек. Есть такой?
— Что ж… Раз ты все решила, мне ничего иного не остается, как принять твой план действий. Касательно твоей просьбы. С Алексеем Кудриным, Виктором Геращенко и Евгением Ясиным я не знаком, — Максим Николаевич все еще пребывал в растерянности и не скрывал язвительной обиды. — Лифшиц тебя устроит? Помнишь Лифшица? Ну, конечно же, помнишь. Семен Авраамович сейчас в Дюссельдорфе обретается, что-то связанное с протезированием и ортопедией. То ли импланты делает, то ли еще каких-то франкенштейнов. В Излучинске не бывает, но бывает в Москве, притом частенько. Позвоню ему.
Глава 8
В крошечном городке Рио-Сан-Хуан провинции Мария-Тринидад-Санчес, что в Доминиканской республике, стоял теплый тропический вечер.
Мирослав набулькал себе в стаканчик еще немного сока гранадиллы и откинулся в плетеном кресле, наблюдая восхитительный тропический закат. Апельсиновый шар солнца плавно и быстро, как обычно и бывает в этих широтах, погружался в воды Карибского моря. Терракотовая плитка обширной террасы приятно согревала голые ступни, а вот морской бриз освежал. Пожалуй, плюс двадцать шесть, мысленно прикинул Мирослав, не май месяц, однако. Март! Здесь, в Доминикане он совсем отвык от холода, да и от одежды, кроме льняных шорт, хлопковых футболок и обязательной бейсболки. И привыкать обратно не хочется.
Покосившись на початую бутылку рома Brugal, Мирослав решил, что сегодня он к Мишель не поедет. Девочка она хорошая, красивая и даже где-то умная, но иногда утомляет своим креольским темпераментом и чудовищным суржиком, мало похожим на чистый континентальный испанский. А ведь иногда хочется поговорить или хотя бы подумать с кем-то на одном языке. Решено, Мишка потерпит, а вот это письмо…
В свои двадцать девять Мирослав Берков имел пятнадцатилетний хакерский стаж. В конце девяностых в Екатеринбурге клонировал сотовые телефоны стандарта AMPS и по дурости продавал знакомым за тысячу долларов трубки с «неограниченным лимитом». Чудом выскочил из цепких лап шустрых пареньков из отдела «К»: малолетку привлекать не стали, отобрали деньги, дали пинка — всего и делов. С помощью сканнеров IP-адресов добывал информацию из «расшаренных» ресурсов кое-каких компаний — тогда всех очень интересовал алюминий, но в этом возрасте трудно найти стоящих клиентов. Потом баловался со скиммерами, даже сам изготовил несколько, но довольно быстро прекратил: все банкоматы стали оснащать видеокамерами. Попробовал и «белый пластик» — китайские умельцы через Эстонию доставляли пластиковые карты в Россию, оставалось только их «прописать», внеся данные о лимите, подлежащем обналичиванию.
С картами не пошло — одновременно и активно заволновались службы безопасности эмитентов и эквайреров. А с этими волками Мирослав предпочитал дела не иметь, отобьют почки, и никаких Гаагских конвенций. Приятель Гоша вообще «присел» через эти карты на два года, но сам виноват, дурачок — «ливанская петля» вообще для тупых, и не хакерство это, а просто воровство. Была и продажа интернета за «полцены», и переговорные пункты для вьетнамцев из медицинского института, благо «сесть на линию» можно было в любом подъезде. Хлебное оказалось дело, но студенты из Вьетнама — звери, да и наркота вокруг них крутилась постоянно, а это западло. Великолепно стартовало дело с декодированием автосигнализаций — Мирослав научился мастырить «на коленке» отличные кодграбберы, сначала простенькие, а затем с замещением динамического кода. Уходили эти девайсы по две тысячи зеленью. Продержалась негоция год, и тогда впервые удалось пощупать настоящие деньги — Мирослав купил квартиру, маленькую, но свою. Потом в бизнес пришли кавказцы, да и сканнеров из Китая стало навалом — ремесло утратило интеллектуальную привлекательность, превратившись в банальную кражу.
Неплохо пошла тема с игровыми аппаратами, точнее, с их программированием. В зависимости от жадности заказчиков, то есть хозяев игровых салонов, Мирослав «взламывал» запоминающее устройство автоматов и самопальным программатором заставлял аппарат снижать сумму выигрышей до тридцати, а иногда и десяти процентов от оборота. Специализация обещала быть востребованной, но потом салоны начала крышевать прокуратура, и, как обычно в этом случае, налаженный бизнес развалился.
Золотым дном оказалось фальсификация данных фискальной памяти контрольно-кассовых машин — время для налогоплательщиков, работающих с розницей и кэшем было нелегкое. Показатели выручки удавалось снизить в два-три раза, во столько же уменьшались налоги торговцев. А торговцев тех было немало. Каждый «отстегивал» до пятнадцати процентов укрытых от налогов денег. Этим бизнесом заправлял недоучившийся в институте предприниматель, с которым Берков познакомился случайно, в кабаке. Сотрудничество длилось полтора года, и Мирослав не остался внакладе — поменял квартиру на «двушку» и купил совершенно новую «тойоту короллу». Потом государство смекнуло что к чему, память кассовых аппаратов стали защищать стойкими криптоалгоритмами, а все модели подвергать сертификации и вносить в госреестр — лавочка закрылась.
Все же на третьем курсе универа Мирослав осознал, что будущего у этих подростковых увлечений нет, и потому вплотную занялся изучением языков неструктурированных запросов, систем управления базами данных, какое-то время поработал разработчиком простых, а затем и более сложных приложений, попробовал на вкус карьеру тестировщика. Удовлетворяя природное любопытство и пробуя силы, строил по заказу бот-сети и продавал их, с помощью D-DOS атак обвалил пару десятков сайтов, конечно же, не случайных и за неплохие деньги. Сильно увлекся CISCO, до сертификации CCNP Security дошло — уровень очень, очень суровый, пожалуй, в Е-бурге таких людей по пальцам пересчитать можно. На том и выехал в универе — проректор лично пообещал диплом, если Берков проведет серию ликбезовских лекций для аспирантов и преподавателей некоторых кафедр.
